Дальние рейсы

Очень умело, с большим вкусом было выбрано на Анзере место для постройки Голгофского скита. Это самая высокая точка на Соловках: двести метров над уровнем моря. Стоишь на вершине горы и чувствуешь себя как на небесах, будто птица, взлетевшая над стеклянной гладью озер, над мохнатой зеленью лесов. Воздух какой-то прозрачный и легкий. В ясную погоду отсюда виден край Онежского полуострова и остров Жижган, на котором, по преданиям поморов, в давние времена жило Чудь — злое сказочное чудовище…

Мы не могли задерживаться на Голгофе; нам предстоял трудный обратный путь.

Треск мотора показался необычайно громким и раздражающим после заповедной тишины необитаемого острова. С моря ползли туманные сумерки. Очертания суши расплывались, исчезали вдали. Я поднялся в качнувшейся лодке и последний раз прощально махнул рукой.

СТЕПЕНЬ ТРУДНОСТИ

Полярный круг пересекли без всякой помпы. «Воровский» дал гудок, туристы потолкались на палубе под холодным ветром. С правого борта долго тянулся Канин Нос. В сумерках замигал огонь маяка на самом конце этого, на редкость длинного, мыса. Вечер наступил неприветливый и промозглый. Мрачной была вода, аспидно-черными казались тучи — плотные, непроницаемые, с резко очерченными краями. В разрывах туч появлялось прозрачное, светло-зеленое и очень глубокое небо.

На шлюпочной палубе я увидел Валю — девушку, знакомую еще по дальневосточному рейсу. Она стояла у борта, закутавшись в старую лохматую шубу непонятного коричневато-бурого цвета. На ногах — мохнатые унты. Шапка тоже какая-то косматая. Вот снарядился человек на Север, даже на медвежонка похож!

Воротник шубы поднят, виден только нос, да блестят стекла очков. Если очки убрать, под ними откроются добрые, спокойные глаза, всегда немного прищуренные. Валя держится скромно, ее не сразу и заметишь. Вроде бы застенчивая девчонка-первокурсница. А на самом деле она опытный инженер, окончила заочную аспирантуру, работает над диссертацией.

Валя немножко медлительна и в движениях, и в беседе. Ответит не сразу, подумав, но зато скажет точно и обязательно как-то по-своему. Помню наш первый разговор. «Туркмения» тогда швартовалась к пирсу в Холмске, что на Южном Сахалине. Все туристы собрались на левом борту, а на правом виднелась лишь одинокая фигурка в зеленой штормовке. Отсюда не виден город, зато интересно было наблюдать за швартовкой и за тем, как работают портовые краны. Один из них поднимал из трюма баржи объемистую сеть со множеством пустых, еще белых бочек и осторожно опускал их на причал.

— Фишки от лото, — сказала тогда Валя.

К ней можно подойти, поздороваться, постоять рядом молча и уйти. А такое впечатление, будто поговорили. Я облокотился на перила и сказал, что вокруг очень темные краски. Она кивнула на чуть видневшуюся полоску суши с мигающим маяком.

— А мне школа вспомнилась. Стихи:

Учитель задал мне вопрос:
Где расположен Канин Нос?
А я не знал, который Капин,
И указал на свой и Ванин…

— Теперь не ошибемся!

— Разве только нарочно, — ответила она и умолкла. А я отправился греться к себе в каюту.

Все соседи мои были в сборе. Наш старейшина Федор Федорович, оставивший за своей широкой спиной семь десятков лет, восседал в кресле и записывал что-то и тетрадочку. Двое «молодых людей», не достигших еще шестидесяти лет, разместились на нижних койках. Инженер Василий Андреевич листал книжку, а худой, энергичный, очень подвижный Александр Владимирович, приехавший из Белоруссии, жестикулировал и быстро говорил что-то.

Речь велась о нашей поездке. Оказывается, мои соседи, все трое, были опытными туристами, имели соответствующие дипломы и значки, и сейчас рассуждали о степени сложности различных маршрутов. Я понял так: если пройдешь вместе с группой в воскресенье тридцать километров где-нибудь в пригороде, это засчитывается в твой туристский актив. А путешествие на теплоходе в счет не идет.

— Не та степень трудности, — пояснили мне соседи. — Здесь удобства, каюта, ресторан. Это не настоящий туризм.

— А что же тогда настоящий?!

— Поездка на машинах и мотоциклах. Современная техника, скорость, смена впечатлений, ночевки в мотелях, — сказал Александр Владимирович.

— Я предпочитаю осматривать города, — солидно произнес Федор Федорович. — Считаю также положительным, что теперь курсируют специальные туристские поезда — это целесообразно.

— Пешком, — заявил Василий Андреевич. — Или на лодках. Но можно и на машинах, и на судах. Лишь бы видеть побольше.

Ясно! В нашей каюте собрались патриоты разных способов путешествий. По моему мнению, вся многомиллионная армия советских туристов довольно отчетливо делится на две главные группы. К первой относятся те, кто пользуется в основном своими ногами. Их мы встречаем и в подмосковных лесах, и в горах Кавказа, они ставят палатки на Курилах и в Средней Азии, пробиваются через сибирскую тайгу и, согнувшись в три погибели, волокут свои рюкзаки по асфальтированным городским улицам.