Дальние рейсы

По существу для похода в Карское море можно было отрядить лишь три или четыре судна. Однако это не решало задачи. Архангельские моряки, понимая, как нужен хлеб, пошли на сознательный риск. Старый капитан Николаев повел за собой девятнадцать судов. Он взял все, что могло держаться на плаву, захватил все наскоро подремонтированные пароходы. Архангельские причалы остались совершенно пустыми. Ушли даже те развалины, которых в обычное время не пустили бы и в близкий рейс. А они не только шли сами, но и вели с собой на буксирах несамоходные баржи-лихтеры.

Это был коллективный подвиг полутора тысяч моряков, достойный того, чтобы о нем написали целый роман. И как жаль, что этот подвиг почти забыт, что имена его участников остались неизвестными. Можно назвать капитанов Николаева, Воронина, еще три-четыре фамилии, и только.

Чего стоила одна лишь перевалка грузов с речных судов на морские, производившаяся в Обской губе на открытом для ветров рейде! Высокие волны перекатывались через речные суда, ломали их деревянные надстройки. Люди работали по аварийному, по двенадцать — пятнадцать часов в сутки, до полного изнеможения, не считаясь с должностями и званиями. И не один, не два дня, а целых три недели. Торопились скорей принять груз, не упустить благоприятную обстановку в ледовом районе, доставить хлеб изголодавшимся людям.

4 октября 1920 года последнее из девятнадцати судов, возвратившихся с Оби и Енисея, пришвартовалось у причала в Архангельске. Эти суда привезли восемь тысяч шестьсот тонн муки и зерна, сто двадцать тонн жиров. Население северных городов было спасено от голодной смерти. А еще отважные мореходы доставили в трюмах ржавых и скрипучих посудин сотни тюков экспортной пушнины (на двадцать миллионов рублей золотом).

Экономические итоги Первой Карской экспедиции оказались замечательными. Но был и другой, тоже очень важный итог. Эта экспедиция доказала: караваны судов могут ходить в высоких широтах, можно установить надежное сообщение по морю с устьем великих сибирских рек. А ведь это половина расстояния до Тихого океана — наполовину осуществленная мечта о рейсах на Дальний Восток за одну навигацию.

Правда, в тот раз ледовая обстановка в Арктике была очень благоприятная. Но уже на следующий год, когда в путь отправились суда Второй Карской экспедиции, Север показал свой скверный характер. Каравану пришлось пробиваться через тяжелые льды на всем пути от новоземельских проливов до устья Оби, до Диксона, На обратном пути два парохода и лихтер, все с грузом, были раздавлены льдами неподалеку от пустынного острова Белый. Корпуса судов треснули, как орехи, люди едва успели спрыгнуть с тонущих кораблей на льдины.

Арктика показала, что умеет и будет сопротивляться. Но поздно: штурм уже начался, советские полярники захватили важные плацдармы и закрепились на них.

Известный ученый Д. И. Менделеев писал после поражения России в русско-японской войне: «Если бы хоть одна десятая доля того, что потеряно при Цусиме, была затрачена на достижение полюса, эскадра наша, вероятно, прошла бы во Владивосток, минуя и Немецкое море и Цусиму».

Северная морская дорога была очень нужна нашей стране, хотя бы потому, что она в три-четыре раза сокращает путь судов с Балтики и Севера на Тихий океан. Этот путь пролегает по своим водам и не зависит от колебаний политической обстановки. Особенно острой стала эта необходимость с первых же лет Советской власти, когда очень быстро начали осваиваться и развиваться отдаленные районы Сибири, Якутии, Чукотки, Дальнего Востока, когда резко увеличился поток грузов туда и оттуда.

Советские полярники шли в наступление широким фронтом. Осваивались арктические острова, на них создавались радиостанции, велись регулярные наблюдения за льдом, за погодой. Гидрографы составляли карты и лоции полярных морей, каждое лето проводились экспедиции в труднодоступные районы. В Западной и Восточной Арктике появились два промежуточных порта — Диксон и Тикси, где корабли могли «отдохнуть», пополнить запасы воды и топлива. И когда в 1932 году ледокольный пароход «Сибиряков», ведомый капитаном Ворониным, за два месяца и пять дней проделал путь от Архангельска до Берингова пролива, это было заслугой не только непосредственных участников экспедиции, но и многих полярников, обеспечивавших своим трудом этот рейс.

Северные трассы стали теперь «многолюдными». Не отдельные суда, а большие караваны идут с запада на восток, с востока на запад. И чем оживленней становится в Арктике, тем больше возрастает значение таких крупных опорных пунктов навигации, как Тикси и Диксон.

Особенно начинаешь это понимать, когда побываешь не в поселке, а на самом острове Диксон. Пролив, отделяющий его от материка, неширок, но тут вроде бы еще холодней, а природа еще суровей. Здесь не ровная тундра, а россыпи камней среди мхов. Да и камни какие-то голые, серые. Возле них белеют шарики пушицы, похожей на наши одуванчики, только поменьше да покрепче: даже сильный ветер не может сорвать с них пух, он только пригибает цветы к самой земле.