Дальше живут драконы

— Вы откуда? — спросил Воронцов

— Из Форт Детрика, сэр… — автоматически ответил солдат, и только когда ответил, понял, что сказал лишнее. Он оглянулся на Моргана, тот стоял с мрачным видом, и ничего не говорил.

— Отойдем…

Они отошли на берег реки, глинистый и скользкий. Еще одна река, одна из многих — неспешно влачила в океан свои бурые воды. Мимо них — как раз проплывал труп вола — вздувшийся, с ногами кверху…

— Ну, как? Что ты напишешь в отчете?

— Пока писать нечего.

— Лучше бы ты ничего не писал — сказал Морган

— Ты требуешь от меня невозможного. Явно, произошло военное преступление, все следы применения биологического оружия.

— Ну, ты уже понял, что это не наших рук дело? Проклятые узкоглазые повеселились…

— Я пока ничего не знаю. Да и зачем им это?

Морган понизил тон, говоря почти шепотом.

— Ты многого не знаешь, друг. Я говорил с одним местным старостой. Он рассказал кое что интересное, про то, что творится выше по реке.

— В таком случае — и мне надо с ним поговорить.

Морган оценивающе посмотрел на русского. И понял, что тот, кого он знал еще со времен Тонкина — пойдет до конца.

— Нет проблем…

Двадцать миль — они преодолели меньше чем за десять минут, и теперь вертолет их — снижался на расчищенной площадке, со всех сторон окруженной домами. Дома были одинаковыми, построенными не из глины, а из бетонных блоков, но крыша была бамбуковой, как и в традиционных домах. И дома — были построены так, что они образовывали как бы большой круг — она же при необходимости крепость. Укрепленный пункт обороны…

Потом… про эту войну скажут много лжи. Скажут, в частности, что все жители побережья, будь то в Аннаме, Тонкине или Кохинхине жаждали воссоединиться и изгнать со своей земли белых. Но это было далеко не так. К чему, например, европеизированному, христианского вероисповедания жителю Кохинхины — желать воссоединиться с Тонкином? Это значит, пустить в свои общины китайцев и полукровок — а их тут ненавидели куда больше белых. В Кохинхине — была какая-то промышленность, были порты, большая часть населения жила в городах — а в Тонкине и Аннаме люди вели крестьянскую жизнь и земли не хватало. Надо ли говорить о том, сколь кровавым мог быть передел земли? И это не говоря про то, что японцы, которые стоят за всем этим — несомненно, потребуют свой фунт мяса…

Когда североамериканцы взялись за дело — большинство французов уже покинули сельскую местность и переселились либо в города, либо в соседний Сиам, либо еще дальше — в Африканскую Францию. На земле остались только крестьянские общины, да ночные гости — партизаны. А что такое ночные гости? Это десятки и сотни мужиков, находящихся на нелегальном положении. И которым надо питаться каждый день. И не только рисом — но и мясом. За отнятого буйвола или мешок риса давали квитанцию, в которой значилось, что народная власть погасит этот долг — когда придет к власти, естественно. И это происходило не раз и не два. И часто — боевики были не из местных общин, а пришлые. Что делать? Можно сказать белым дьяволам в зеленых беретах — и тогда партизаны больше не придут за рисом.

Американцы — начали создавать подобные укрепленные деревни, выстраивая их заново, часто переселяя крестьян в стратегически выгодные места, а старые деревни снося. А чтобы крестьяне могли защищаться — им давали оружие, обычно старое, со складов длительного хранения. В каждой такой деревне была рация и посадочная площадка для вертолетов — и когда североамериканцы поспевали на помощь — начиналась настоящая бойня. А когда не поспевали — тоже была бойня, только уже других. По всем этим счетам, множившимся годами — расплата придет в будущем. А пока… пока был одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмой. Год неспокойного солнца…

От вертолетной площадки — их провели в дом старосты. Староста — оказался невысоким, седым, с продубленной ветром и соленой водой кожей. Он пригласил гостей присесть на почетное место, и распорядился, чтобы подали кофе[47]…

— Уважаемый Муонг приветствует гостей в своем доме — перевел Морган. Он знал вьетнамский и говорил на нем почти свободно

Капитан лейтенант российского флота Владимир Воронцов наклонил голову, прижав руку к сердцу, а потом — достал из кармана подарок и протянул его старосте

— Я благодарю уважаемого Муонга за гостеприимство и прошу принять этот подарок от Русского престола и от меня лично.

Любой дворянин, на какой бы службе он не находился — обязан был быть дипломатом и завязывать дружеские связи от лица своей страны. Что касается подарка — то это были небольшие карманные механические часы с русским гербом на крышке. Мелочь по русским меркам, но для местных часы были дорогим подарком. Аннамский староста поблагодарил, неуклюже скопировал жест гостя.

— Уважаемый Муонг говорит, что с радостью принимает подарок и провозглашает русских такими же друзьями, как и североамериканцев…