Дальтоник

Он и в самом деле получает от норок больше, чем Дагмар. Возле них он заново обрел душевное равновесие и спокойствие. Норки заполнили все его свободное время. На норок всегда можно сослаться, если его о чем-нибудь просят в школе. Губерт не располагает и часом, он занят, ему некогда. Наша легкая промышленность нуждается в норковых шкурках. Губерт обеспечивает государство твердой валютой. И его время поэтому тоже ценится на вес золота. Подготовка к урокам, однако, остается для него по-прежнему священной. Тут его никто ни в чем не может упрекнуть. Губерт скрупулезно учитывает все методические рекомендации. В его классах не бывает бессодержательных уроков. И это знают все.

Но сейчас Губерту все труднее справляться с норками. Они размножаются! И в соответствии с ростом популяции растут заботы. На бойню Губерт ездит теперь по пять раз в неделю. Ежегодно пропускает через мясорубку двадцать килограммов печенки или коровьей требухи. Добавляет в это месиво пшеничные зерна, сухую люцерну, горсть дрожжей и ложку известки с фосфором и эту гадость потом разносит по клеткам. Через день убирает экскременты. Вечером старательно вписывает в картотеку сведения о переменах в «семействе» норок. И лишь после всего этого он может сесть и подготовиться к очередным занятиям в школе.

Но у Губерта и в самом деле теперь не остается времени на горькие экскурсы в прошлое.

Это, бесспорно, ему на пользу. И он об этом помнит.

Но забывает, что у жены сегодня день рождения.

Сегодня Дагмар стукнуло тридцать девять. На три года моложе Губерта. Не мало ли? Нет, он своей женой вполне доволен. Примерная мать, отменная хозяйка и сейчас, после почти двадцати лет супружества, темпераментная любовница. Чего еще желать? Дагмар взяла на себя и все заботы по хозяйству и о детях. Лишь иногда Губерту приходится понукать Яромира, чтоб готовил уроки, да отпускать ему авансом пару оплеух, и снова в семье наступает мир. Если отбросить три-четыре дня в месяц, когда Дагмар становится невыносимо раздражительной, они живут идеальной семейной жизнью.

Тем более Губерту совершенно непростительна забывчивость! Он знает, что подлизываться бессмысленно. Пропал субботний вечер. Теперь поесть, выкупаться, включить телевизор — может, покажут что-нибудь приличное, потом сбегать вниз, подбросить в печку и завести будильник на два, чтобы за ночь не заглох огонь.

Глава вторая

Директор Ян Ракосник пребывал в отличнейшем расположении духа. В школу он пришел, как обычно, немногим позже семи, и, несмотря на то, что утро было дождливое, тротуары мокры, а дождь прибил к земле опавшие листья тополей и берез, чтобы ветер не смог их унести, директор чувствовал себя свежим и полным энергии. Вдыхая воздух, он ощущал в носу приятное щекотание одеколона, который употреблял нещадно, но не для того, чтобы окружающие считали его представителем фирмы «Шанель», а потому что не мог лишить себя ничем не восполнимого, почти животного удовольствия от острой боли, которую испытывал, когда после бритья протирал лицо одеколоном. Это был заключительный акт утреннего ритуала. Сегодня к тому же он слышал, как его жена напевала, приготавливая завтрак для них троих, пока малышка Оленька старательно одевалась в своей комнате. Эти звуки не были в прямом смысле этого слова пением. Алена лишь присоединилась к певцу из радиоприемника, который старался убедить своих проснувшихся соотечественников, что полезней разводить дождевых червей, чем разгадывать кроссворды; такое мурлыканье и ля-ля-ля… не следует недооценивать или сбрасывать со счетов, когда один из партнеров — а именно супруг — старше на шестнадцать лег.

Директор Ракосник открыл ключом свой кабинет, аккуратно повесил пальто на плечики в шкаф, а увидев свое отражение, промелькнувшее в маленьком зеркальце, снова повернулся к нему и подтянул узел галстука, который во время ходьбы или при резких движениях у него обычно сбивался на сторону. Этот галстук директор Ракосник носил весьма охотно, он подходил к его желтой сорочке и пиджаку цвета меда. Одежда мужа была предметом забот Алены, а уж она точно знала, что может себе позволить ее супруг при своих ста шестидесяти четырех сантиметрах роста, и принципиально заказывала ему костюмы у частного портного, словно бы брезгуя покупать готовую одежду. Она утверждала, что мужчины невысокого роста — Алена никогда не употребляла слово «маленькие» — обязаны быть очень внимательны к своей внешности, чтобы не прослыть неряшливыми. В этом вопросе Ян Ракосник охотно подчинялся своей жене.