Дама в автомобиле, с ружьем и в очках

Они приехали в Кассис, оказавшийся деревней, в половине седьмого, прошло чуть больше чем два часа после поцелуя Иуды на холме возле озера Бер. Толпа на обоих тротуарах узкой улицы была плотнее, чем перед «Галери Лафайет», все были босиком, в шортах или купальниках. Шофер сказал: «Вот незадача, уже в будние дни тут яблоку негде упасть, а по выходным вообще беда».

Она попросила высадить ее у порта, возле лодок и мачт с разноцветными флагами. Когда она расплатилась, уже выйдя из такси, поставив чемодан рядом на землю, оглушенная голосами и солнцем, толстяк в кепке сделал широкий жест и заявил певучим голосом:

– Да не волнуйтесь, барышня, все уладится, иначе быть не может!

Он еще не успел закончить фразу, она обвела взглядом то, что, по-видимому, было центром Кассиса, и сразу увидела белое, знакомое, ошеломляющее пятно «Тандербёрда». Кабриолет находился метрах в двухстах от нее среди других машин, стоящих возле пляжа, но она узнала бы его из тысячи подобных только по тому, как заколотилось у нее сердце. Горло перехватило так, что было трудно дышать, но ее охватило потрясающее чувство, что-то наподобие благодарности ко всему на свете: Кассису, морю, солнцу, толстяку-шоферу и себе самой, не пролившей ни слезинки, приехавшей прямо туда, куда следовало.

Она сделала несколько шагов, отделявших ее от Птицы-громовержца, ничего не замечая вокруг. Вся усталость куда-то улетучилась, она, словно в замедленной съемке, пересекала толщу пустоты. Филипп Филантери не поднял крышу кабриолета. Было не похоже, что он бросил машину из-за какой-то поломки. Она положила чемодан на заднее сиденье, огляделась, пытаясь понять, где находится. Машина стояла возле широкой эспланады, тянущейся вдоль пляжа рядом с пристанью. Она смотрела на людей в пене волн, слышала их крики и смех.

Скалистая громада с острой вершиной, нависающей над морем, возвышалась над Кассисом.

Ключа в замке зажигания не оказалось. Она открыла бардачок и нашла полную связку ключей и документы на машину. Села за руль и в течение нескольких минут пыталась понять, что же произошло в голове парня из Меца, которому нужны были деньги, но он не притронулся к ее сумке, который угнал машину, но бросил ее, проехав пятьдесят или шестьдесят километров. Но не смогла. Наверное, тому было какое-то объяснение, но ее это уже не интересовало. Возможно, он сейчас ходит где-то по деревне в своем полотняном костюме и черном галстуке, возможно, он вернется сюда, но ее это больше не интересовало. А потом внезапно в ней что-то высвободилось, она почувствовала, как что-то расслабилось у нее в груди, увидела себя как бы чужими глазами, без прикрас – здесь, вдалеке от дома, втянутую в какую-то авантюру, безмозглую, одинокую, с неподвижной рукой в повязке. Она расплакалась.

– Хочешь поиграть в карты? – произнес чей-то голос.

Она была в темных очках. Мальчуган, стоявший по другую сторону машины, показался ей до черноты загорелым. Ему было года четыре или пять. Очень красивый – блондин с большими темными глазами, босиком, в эластичных синих трусиках в широкую красную полоску и красной рубашке-поло из эпонжа. В одной руке он держал ломтик хлеба с маслом, в другой – миниатюрную колоду карт. Она вытерла щеки.

– Как тебя зовут?

– Дани.

– Хочешь сыграть в карты?

– А тебя как зовут?

– Титу, – ответил он.

– Где твоя мама?

Рукой с бутербродом он изобразил какой-то неопределенный жест.

– Там, на пляже. Пусти меня в свою машину.

Она открыла дверцу, отодвинулась, чтобы он мог сесть за руль. Это был очень степенный, серьезный молодой человек, который не очень-то любил отвечать на вопросы. И все-таки ей удалось узнать, что у его отца голубая машина – с крышей, а что сам он нашел в воде морского ежа и посадил в банку. Он стал обучать ее невероятно сложной игре в карты: он сдает каждому по три карты, и выигрывает тот, у кого больше «людей». Они сыграли первую пробную партию, и он выиграл.

– Поняла? – спросил он.

– Кажется, да, – ответила она.

– А на что будем играть?

– А просто так нельзя?

– Просто так неинтересно.

– Ну, тогда предлагай. На что играем?

– Давай играть на твои очки, хорошо? А у меня ничего нет.

Он выдал Дани три карты, старательно выбрав их из колоды: две семерки и восьмерку. А себе взял трех королей. Она сказала, смотри-ка, как ты легко выиграл, теперь карты будет сдавать она. Сдала, но он все равно опять выиграл. Она сняла очки и надела на него, придерживая их за обе дужки, потому что они сваливались у него с носа. Он сказал, что он видит все какими-то кусочками, и так не интересно. Тогда она дала ему взамен монетку в пятьдесят сантимов.

– Теперь давай ешь свой бутерброд.

Он откусил два раза, внимательно разглядывая ее. Потом сказал:

– А кто этот дядя у тебя в машине?

Она невольно оглянулась и посмотрела на заднее сиденье.

– Тут нет никакого дяди.

– А вот и есть, – сказал он, – там, куда кладут чемоданы. Ты сама прекрасно знаешь.

Она засмеялась, а сердце заколотилось.

– Какой дядя?

– Который спит.

– Что ты выдумываешь?