Дамы без камелий: письма публичных женщин Н.А. Добролюбову и Н.Г. Чернышевскому

Добрый Количка, в Дерпт я не могу раньше 25 сентября ехать, потому что тогда я могу взять денег 250 р[ублей] с[еребром], а надо бы ехать раньше, потому что женские лекции в клинике[259] начнутся 22го августа, и лучше гораздо, если я могла быть в начале да притом надо внести 60 р[уб лей] с[еребром], иначе там не примут. Не знаю, как мне делать, если я внесу эти деньги, то я могу заняться практикой, и это будет гораздо выгоднее. Тогда я могу и по домам ходить, на то дают право и такую бумагу. Отчего ж ты, милый Количька, не поздравил меня. Я тебе писала, что принимала мальчика у моей хозяйки. Мне не трудно было, потому что я обошлась без Доктора и без Бабки, только тем было трудно, что она мучилась 3 дня родами, а перед тем была 3 недели больна, и я должна была за ней ухаживать день и ночь, за что они мне много благодарили. Хозяйка дала мне 15 р[ублей] с[еребром], подарила 2 кольца, а муж подарил хорошенькие серьги руб[лей] 18 сер[ебром]. Когда я у них была, тогда и был пожар в первые дни, как хозяйка была больна, потому они мне дали 15 р[ублей]. Милый голубчик Колинька, жалко мне того портрета, которого ты присылал мне [в] Дерпт, да еще те серьги и брожку. Как я берегла, а все-таки потеряла. Твой студенческий портрет цел, я приносила показать хозяйке или сравнить с тем портретом, который ты прислал недавно, так вот только два памяти от прежних. Да мне очень жаль твои письма[260]. Они мне были дороже всего, и как много они меня утешали, как, бывало, я радовалась и успокоивалась, прочитавши их. А теперь их нет и нечем утешиться. Ник[олай] Г[аврилович] прислал мне опять 60 р[ублей] с[еребром]. Из этих денег я отдала хозяйке за 2 месяца, т. е. за июль и авг[уст], 40 за стол и за квар[тиру], стирку, свечи, кофе, чай, сахар, сливок, и молоко, я сама пью парное молоко, я ведь была очень худа, ты бы верно не узнал, но теперь я, слава Богу, поправляюсь.

Милый Количка, я тебе расскажу, как я себе сделала весь гардероп. У меня теперь опять есть все новое и хорошее, и все, милый голубчик, через тебе. Много, много я тебе стою, и чем заслуживаю я от тебе, и только навязываюсь да не даю тебе покою.

Видишь, милый Количка, распорядилась я так, получивши от Ник[олая] Г[авриловича] 120 р[ублей][261] (два раза по 60 р[ублей] с[еребром]). Я дала хозяйке 40 р[ублей], на 25 шила я себе белье, на 20 юпок, простынь и наволок, да сделала себе 2 ситцевые платье да одно шерстяное. Это будет вместе 16 р[ублей] с[еребром]. И еще сапоги и чулки 5 р[ублей]. И еще тальму 8 р[ублей] с[еребром]. Здесь дешевле гораздо, чем [в] Пет[ербурге], а когда я поеду в Дерпт, тогда я сделаю себе форменное коричневое платье и теплое пальто. – Еще жаль, милый Количка, шубу.

Только ползимы я в ней щеголяла, и дешево она обошлась ведь, 28 р[ублей] с[еребром], а здесь нет такие меха.

Разве, Количка, ты зиму останешься в Париже[262], так как я читала, то в Париже жить очень дорого, зато я думаю, очень весело. Не сделайся только французом.

Милый Количка, прежние 2 письма я по-русски адресовала верно, ты их не получал[263]. Я здесь живу на веселом месте, против наших окошек видна Великая река, потом лес и роща, очень приятно. Только в Дерпте мне лучше нравится. Там все большие горы, а на горы гулянье и музыка, и воздух гораздо здоровее, и дешево очень жить, а за стол в Дерпте платят 6 р[ублей] с[еребром] и кормят отлично, а в Пет[ербурге] так не накормят и за 15 р[ублей].

Письмо твое я получила. Благодарю тебя, милый Количка. Пиши только почаще, так и я буду [конец письма написан на первой его странице вверху вверх ногами] поправляться, а то, когда не пишешь, буду скучать, худеть. Будь сам здоров и веселись и [3 сл. нрзб. по-немецки]

T[herese] G[rünwaldt].

РО ИРЛИ. Ф. 97. Оп. 2. Ед. хр. 52. Л. 51–51 об., 52–52 об.

№ 30

17 сентября <1860 г.>, Дерпт

Дерпт, 17го сентября

Добрый Количька, не знаю, право, с чего мне начать писать; так мне много хочется тебе писать. Во-первых, я получила от Ник[олая] Гав[риловича] 15го сентября твое письмо. Но если б ты знал, как смешно и странно. Иду я в прекрасную погоду в клинику. Только ты не можешь себе представить, через какую прекрасную гору и сад нужно туда идти[264]. Когда же кончились лекции, подходит ко мне Профессор и говорит: позвольте на пару слов, gnädige Frau[265]. Мы пошли в сад. Он мне говорит: что дадите мне, если я вас обрадую (помнишь, как Ник[олай] Гав[рилович] в Новой Деревне[266]). Я даже затряслась, сама не знаю от чего бледнею и краснею. Потом он сказал «Nun ich will Sie nicht erschreken ich habe für Sie eine große Freude, da haben Sie einen Brief Komen Sie nur nicht morgen wieder so ernst und seyn freundlicher liebe kleine gnädige Frau»[267]. А я у него как глупая вырвала письмо и побежала прочь. И правда, что радость большую принес от Ник[олая] Гав[риловича] и от тебе, мой милый, добрый друг[268].