Дамы без камелий: письма публичных женщин Н.А. Добролюбову и Н.Г. Чернышевскому

Любезный друг мой, ты не можешь представить, как твое письмо меня обрадовало. В последнем полученном тобою от меня письме я говорила, что не хочу больше тебе писать, потому что твои письма причиняют мне слишком много страданий. А потом мне самой захотелось написать тебе вновь, но у меня больше не было твоего адреса. И вот, когда я проснулась сегодня утром, мама принесла мне твое письмо. Ты не представляешь, как забилось мое бедное сердце. Так ты говоришь, что тебе гораздо лучше. Я очень счастлива за тебя, и мне от этого тоже много лучше. Ведь я больше всего желала твоего выздоровления. Ты говоришь, что больше не любишь меня, как раньше. Тем лучше, мой друг. Или хочешь сказать, что любишь меня как настоящего друга? Хотела бы и чувствовать то же самое. Люблю тебя по-прежнему. Такая любовь, которую я испытываю к тебе, не забывается, думаю, что и ты всегда будешь меня любить. И поделом мне, потому что я совсем несчастна. В последнем письме я говорила тебе, что балы-маскарады меня развлекают, так вот это вовсе неправда.

Напротив, на балу я сажусь на диванчик и смотрю на толпу, почти ее не замечая. Я уже не та, что раньше, потому как другие женщины спрашивают, что со мной, но ты же понимаешь, что я им не рассказываю. Они посмеялись бы надо мной.

Приходил ко мне твой друг и сильно сетовал, что не получает от тебя вестей[358]. Он меня очень напугал. Я подумала, что ты совсем занемог, и попросила его, чтобы он, когда получит от тебя вести, пришел ко мне сказать и так бы я получила твой адрес и смогла тебе написать. Можешь вообразить, как я была рада сегодня утром. При моем-то грустном настроении, можешь себе вообразить, довольна ли я жизнью, которую веду. Дурость моя до того дошла, что когда заводится у меня луидор, я сижу дома и не выхожу, пока у меня не останется ни гроша. А вот слушай-ка, что еще я сделала: я всё заложила, что было у меня на жизнь. Не думай, что это мне понадобилось, чтоб оплатить долги, – нет, я позволила себе кое-что потратить. Когда мама увидала, как она разозлилась на меня. Она взяла мою шаль, заложила ее, и заплатила этими деньгами. А теперь, когда мне нужно выйти из дому, я должна у нее спрашиваться. Так что, как видишь, в доме нет ничего. Бедный друг мой, моя бедная мать не виновата, а у меня недостает смелости или наоборот ее чересчур… Ты ведь знаешь, как я была осмотрительна раньше. Нынче уж все не так. Как мне сказать, чтобы ты понял, что со мною сталось? Раз ты просишь рассказать что-нибудь о моей жизни, вот скажу тебе. Вообрази, хожу я в поисках кавалера, и смотрит на меня пристально какой-то американец, потом просит адрес. Дала я ему адрес, и назавтра является он ко мне. Говорит, вид-де у меня был печальный. А я отвечаю, мол, нет. Он у меня три дня оставался, я с ним в театр ходила, но как вид мой был слишком весел, он и не возвращался.

Однако надо мне решиться, если не хочу, чтобы мама разболелась, она и так уж нездорова. Так вот завтра 18 января, и мне нужно уплатить в срок, а как быть, не знаю. Как жить мне и маме с такими-то долгами… Растерялась я совсем. Вот видишь, что из нас двоих счастливее точно не я. Ты греешься на солнышке, а знал бы, как холодно в Париже. Для моего здоровья невыносимо. Телом я крепка, а на душе тяжко. Вот, бедный друг мой, до чего я дошла, а раньше-то и забот не знала. Мама меня просит передать тебе привет, а я бросаюсь в твои объятия и хотела бы в них остаться, только это невозможно. До свидания, мой друг, пиши, мне от этого легче будет. Жму тебе руку и целую. Любящая тебя

Эмилия.

№ 65

<между 14 января и началом мая 1861 г.>[359]

Mon cher ami, mon pauvre ami! Je suis la plus malheureuse de toutes les femmes, j’ai reçu ta lettre, mon ami, qui m’a fait beaucoup de bien en la lisant. Mais mon pauvre ami, il m’est tout à fait impossible de faire ce que tu me dis, vu que dans ma dernière lettre je te disais bien que maman était un peu malade. Et bien, mon ami, j’ai aussi de malheur: ma mère est très dangereusement malade. Le médecin me dit qu’il y a espoir, mais ma pauvre mère est bien basse. Tu comprends, à son âge il lui faut beaucoup de soins. Si j’allais la perdre… Ah, plains-moi, mon ami, car je souffre beaucoup. Que te diraige [dirais-je], mon pauvre ami, que si tu peux faire encore quelque chose pour moi – fais-le, mon ami, si tu le peux, car je ne sais plus que devenir de moi si n’est. Que je suis triste, malheureuse, désespérée. Mon pauvrami [pauvre ami], voici ma lettre qui te fera bien de la peine, mais je n’ai rien à dire autre chose, si ce n’est que mon amour est toujours aussi profond. Je ne peux donc pas faire réponse à ta lettre puisque ma mère est malade. Tu dois comprendre combien je suis fâchée. Ma mère te dit bien des choses, et moi, je t’embrasse comme je t’aime.

Emilie Tellier.

РО ИРЛИ. Ф. 97. Оп. 2. Ед. хр. 123. Л. 28–28 об.

Перевод: