Дамы из Грейс-Адьё и другие истории

– Я был занят с больными, да и сейчас должен уходить. Меня ждет мистер Монктон.

Богатый старый джентльмен из Линкольна написал Давиду три письма, в которых жаловался на необъяснимую боль в левом боку. В ответном письме Давид предложил джентльмену из Линкольна свой способ лечения.

– Впрочем, сдается, он не слишком мне доверяет, – добродушно заметил Давид. – Мистер Монктон состоит в переписке еще с одним врачом из Эдинбурга и каким-то колдуном из Дублина. Его также навещает местный аптекарь. Наши рекомендации расходятся, но это не важно – все равно мистер Монктон никому не верит. Теперь он написал, что умирает и хотел бы увидеть нас всех. Шотландский врач, ирландский колдун, английский аптекарь и ваш покорный слуга! Я заранее предвкушаю удовольствие! Нет ничего более приятного и поучительного, чем общение с представителями своего сословия!

Том вздрогнул[3].

– Старик и впрямь болен?

– Не имею понятия, ибо никогда его не видел.

Том снова уткнулся в газету, затем раздраженно опустил ее, зевнул и заявил:

– Я отправляюсь с вами, – и замолчал, ожидая проявлений бурного восторга со стороны друга.

С чего это Том решил, недоумевал Давид, будто пребывание в Линкольне его развлечет? Долгие медицинские разговоры, в которых он ничего не смыслит, ворчливый старик, спертый воздух и тишина в комнате больного! Давид уже готов был поделиться своими опасениями с Томом, но внезапно ему пришло в голову, что совместное путешествие может оказаться небесполезным.

Давид был сыном прославленного венецианского раввина. С юности он привык обсуждать моральные устои с достойными единоверцами. Эти беседы сформировали его характер, поэтому неудивительно, что Давид верил в благотворное действие слов. Проще говоря, он считал, что, если убеждать людей достаточно долго и в правильных выражениях, они станут хорошими и счастливыми. Поэтому Давид взял за правило несколько раз в неделю вступать в перепалку с Томом – впрочем, без видимого успеха. И теперь долгое путешествие на север давало ему превосходную возможность замолвить словечко за несчастную жену учителя музыки и ее сестер.

Лошадей вывели из стойла. Друзья вскочили в седла и отправились в путь. Не успели они отъехать далеко, как Давид принялся за свое.

– Кто на этот раз? – спросил Том равнодушно.

– Принцессы Игрейна, Нимуэ, Элейна и Моргана.

– А, вот вы о ком. Я отослал их в… Как называется этот лес на окраине Горестей? Нет, не помню. Впрочем, не важно.

– Но вечное заточение! – вскричал Давид. – Бедные крошки! Неужели мысль об их страданиях не мешает вам спать спокойно?

– Как видите, нет, – отвечал Том. – Впрочем, спасибо за заботу. По правде сказать, я рад всему, что уменьшает количество женщин в моем доме. Давид, уж вы мне поверьте, эти девчонки болтают без умолку! Допустим, я тоже люблю поговорить, но при этом я не сижу без дела! У меня есть библиотека, я покровительствую трем театрам, двум симфоническим оркестрам и одному университету. У меня много интересов в Больших Королевствах. Моим сенешалям, магистратам и поверенным постоянно требуется совет. Я вовлечен в… – Том принялся быстро загибать длинные бледные пальцы, – тринадцать войн, которые постоянно ведутся в Больших Королевствах. В одном особо запутанном случае я одновременно выступил союзником Мельничного Зверя и его врагини Белой дамы из Априньи{27} и даже выслал армии обоим! – Том замолчал и насупился. – Что, вероятно, означает, что я пребываю в состоянии войны с самим собой. И зачем мне все это? – На несколько секунд Том погрузился в размышления, впрочем, не особенно в них преуспел, поэтому тряхнул головой и продолжил: – О чем это я? Ах да! Само собой, в отличие от этих неразумных девчонок мне есть что сказать. Ведь они же ничего не делают, совсем ничего! Вышивание, уроки музыки, ах да, еще чтение! О, эти английские романы! Давид, случалось ли вам заглядывать в английский роман? Нет? Уверяю вас, вы не много потеряли. Совершенная ахинея о том, как девушки с затейливыми именами выходят замуж!

– Об этом я и толкую, – сказал Давид. – Вашим детям нечем себя занять, вот они и озорничают.

Давид часто укорял Тома, что тот пренебрегает отцовским долгом, чем неизменно вызывал раздражение друга, считавшего себя образцовым эльфийским родителем. Он щедро обеспечивал всех своих детей и внуков и только в исключительных случаях лишал их жизни[4].

– До замужества юные девушки должны тихо сидеть дома, – сказал Том. – Вы же не станете с этим спорить?

– Я признаю, что не придумано других способов держать в узде иудейских и христианских барышень. Однако в их случае между школьной партой и свадьбой проходит всего несколько лет, тогда как для фей ожидание может растянуться на века. Возможно, вам следует пересмотреть свое отношение к женскому полу. Разумно ли во всем уподобляться христианам? Вы переняли даже их манеру одеваться!

– Как и вы, – нашелся Том.

– И вы подстригаете свои лохматые эльфийские брови!