Дамы из Грейс-Адьё и другие истории

Мистер Уинстенли принял их весьма учтиво и приветствовал в своем доме (который он называл Микелгрейв-Хаус). Гостей, однако, удивило, что он не встал с дивана и не пошевелил ни единым мускулом. У хозяина был мягкий голос и добрая улыбка, приятные правильные черты и на удивление бледный цвет лица, который бывает у любителей сидеть взаперти.

Миссис Уинстенли встала и сделала реверанс. Она носила простенькое шелковое платье ежевичного цвета, украшенное скромным белым кружевом. У хозяйки были темные волосы и глаза. Если бы миссис Уинстенли взяла на себя труд улыбнуться, то, несомненно, стала бы еще краше.

Пьюли Уитс объяснил, что мистер Ветер-в-Поле отказывается платить сбор.

– Нет-нет, Уитс, ни слова больше! – воскликнул мистер Уинстенли. – Эти джентльмены не должны мне ни пенни! Уверен, их просвещенная беседа возместит мне все. – Хозяин повернулся к Тому и Давиду. – Джентльмены! По причинам, о которых чуть позже, я редко выезжаю. Сказать по правде, я и комнату эту покидаю нечасто, поэтому вынужден общаться с людьми малообразованными и низкого положения, такими как Уитс. Вы не представляете, до чего я рад вас видеть!

Затем мистер Уинстенли обратил внимание на смуглое неанглийское лицо Давида и вежливо спросил:

– Монтефьоре – имя итальянское, не так ли? Вы итальянец, сэр?

– Мой отец родился в Венеции, – отвечал Давид, – но, к несчастью, венецианцы ожесточили свои сердца против иудеев. Теперь моя семья живет в Лондоне. Так что надеюсь, сейчас нас можно назвать англичанами.

Мистер Уинстенли слегка кивнул. Действительно, что может быть естественнее желания считать себя англичанином?

– Приветствую вас, сэр. Рад сообщить, что я терпимо отношусь к представителям иной веры.

Тут миссис Уинстенли наклонилась и что-то шепнула мужу на ухо.

– Нет, – мягко отвечал он, – сегодня я не стану одеваться.

– Вы больны, сэр? – спросил Давид. – Если я могу чем-нибудь помочь…

Мистер Уинстенли рассмеялся, словно услышал нечто весьма забавное.

– Нет уж, лекарь! Тебе не удастся так легко на мне заработать. Ты не сможешь убедить меня, что я болен, тогда как я совершенно здоров! – Затем хозяин с улыбкой повернулся к Тому. – Иностранцам никогда не понять, что деньги – это еще не все. У них на уме одна только нажива.

– Я вовсе не собирался… – начал Давид, покраснев.

Мистер Уинстенли улыбнулся и махнул рукой, давая понять, что не нуждается в оправданиях гостя.

– К тому же я нисколько не обиделся. Я не осуждаю вас, dottore{28}. – Он томно откинулся на подушки. – Джентльмены, да будет вам известно, что я был рожден для великих свершений. Однако печальное запустение этого города не позволило мне проявить свои таланты. Вы видели Торсби. Полагаю, вы удивлены его жалким состоянием и царящей среди жителей праздностью. Да вот хотя бы Уитс! Только взгляните на него! В других городах адвокаты – люди уважаемые. Не режут свиней, носят бархатные камзолы, а их сорочки не испачканы подливкой.

– Да уж, действительно. – Том презрительно посмотрел на Уитса.

Слова мистера Уинстенли возмутили Давида. Он считал, что никому не позволено резко отзываться о людях, стоящих ниже по положению, тем более в их присутствии. Давид посмотрел на Уитса, гадая, как тот переносит унижение. Однако Уитс безмятежно улыбался, и Давид уже готов был заподозрить в нем болвана, если бы не затаенная злоба в глазах адвоката.

– Впрочем, – продолжал мистер Уинстенли, – вы не должны думать, что только Уитс отвечает за свою неряшливость и праздность. Во всем виноват этот город! А что довело Торсби до такого состояния? Отсутствие моста!

Пьюли Уитс ткнул мистера Уинстенли локтем.

– Расскажите им о Юлии Цезаре.

– Ах нет! – воскликнула миссис Уинстенли. – Едва ли эта история заинтересует джентльменов. Полагаю, они достаточно наслушались о Юлии Цезаре за школьной партой.

– Вовсе нет, мадам, – возразил Том с мягким упреком, – я никогда не устаю слушать истории об этом выдающемся и бесстрашном джентльмене. Умоляю вас, сэр, продолжайте[8]. – Том откинулся назад, подпер голову рукой и погрузился в изучение изящных форм и нежного личика хозяйки.

– Джентльмены, – начал мистер Уинстенли, – я исследовал историю Торсби и смею утверждать, что все беды нашего городка начались с римлян, которые представлены в этой комнате самим Юлием Цезарем. Его портрет висит между дверью и горшком с гиацинтом. Римляне строили в Британии превосходные прямые дороги. Такая дорога проходит совсем рядом с нашим городком. Если бы римляне следовали своим принципам и здесь, то мост должен был пересечь реку как раз в Торсби. Однако местность у нас болотистая, поэтому строители отклонились от прямой и возвели мост в Ньюарке. Они построили там город с храмами и рынками, а Торсби так и остался заболоченной дырой. И это только один из множества случаев, когда наш городок пострадал из-за нравственного несовершенства других людей!

– Например, леди Анна Латтерелл, – напомнил Пьюли Уитс.