Дамы тайного цирка

– Да, называли… и это также точное его описание, насколько я слышал. В этом цирке происходили ужасные вещи.

– Например? – Бен резал филе на своей тарелке.

– Убийства, – сказал Фавр, отправляя в рот новую порцию. – Люди пропадали без вести.

– Ну, это по твоей части. – Одри улыбнулась Бену. – И вы верите в эту легенду, Луи?

– Верю, – сказал Луи серьёзно. – Когда-то я был знаком с людьми, которые его посещали. Они говорили, это было чудовищное действо – как и многое в искусстве того времени. Но также видевшие его утверждают, что это был прекраснейший цирк из всех когда-либо существующих. Ах, что бы я ни отдал, чтобы увидеть его!

Из того, что она прочла в дневнике Сесиль, Лара заключила, что Луи был бы первым кандидатом на пригласительный билет, особенно если бы отдал что-то, чтобы его получить.

– Вы думаете, что Сесиль выступала в этом странном цирке? – Одри рассмеялась. – Это безумие, Луи! Вы же её знали. Да бог ты мой, она ходила в брюках хаки!

– Может быть, и нет. – Гастон повернулся к Одри, поднимая палец. – Прости, Одри, я не успел тебе сказать. Когда я снял раму и перевернул картину, на обратной стороне было написано название. И там на самом деле не упоминалась Сесиль. Вместо этого надпись гласила «Сильви на скакуне». Возможно, Одри, твою бабушку также называли Сильви?

– Нет, – отказалась Одри. – Никогда. Только Сесиль.

– Тогда, вероятно, на портрете не Сесиль Кабо.

Одри и Лара посмотрели друг на друга. Они обе думали об одном и том же. Портрет напоминал Сесиль. Это должна была быть Сесиль, разве нет?

Но потом Лара вспомнила, что в дневнике Сесиль фигурировала Сильви. Наездница, дочь мадам Плутар. Неужели они ошибались?

Гастон пожал плечами.

– Барроу с удовольствием сам взглянул бы на картину. Он предлагает нам его посетить. – Он наклонился так низко, что даже Луи Фавр не смог бы его расслышать. – Это полотно может оказаться довольно ценным. Оно может оцениваться в восемь или десять миллионов долларов.

– Правда? – Лара встретилась взглядом с матерью. Как и у многих, кто владел фермами в Вирджинии, бизнес у них шёл неравномерно и чаще всего финансировался из старых накоплений, которые уже иссякали. Десять миллионов долларов могли изменить всё. Она быстро прикинула, что можно будет сделать с этой суммой. Расширить бюджет станции. Купить матери несколько новых лошадей.

– Он приглашает нас в Париж.

Одри замешкалась:

– Но она не может…

– Париж? – Второй раз за сегодня её звали в Париж. Это не могло быть совпадением.

– Смена обстановки… Париж… раскрыть маленькую тайну из мира искусства. Было бы весело, non? – Гастон вопросительно поднял бровь.

– Вино… миндальные круассаны… десять миллионов долларов. – Лара кивнула. – Я в деле. – Она заметила, что матери вдруг сделалось очень некомфортно: та начала ёрзать в кресле и трогать свою причёску. – Всё в порядке, матушка?

– Да, всё хорошо. – Одри выглядела далеко не хорошо.

– Bon. Напишу сегодня Барроу на почту, – сказал Гастон.

После ужина в вестибюле здания городского совета выступал оркестр Цирка Риволи. Просторные лестницы и балкон заполонили гости, люди пили коктейли и танцевали.

Бен и Лара подошли к лестнице понаблюдать за участниками вечера.

– Могу ли я предложить вам шампанское?

– Да, будьте любезны, – ответила Лара.

Они спустились вниз.

Бен поднял палец, показывая, чтобы Лара подождала его минутку у подножия лестницы, и отправился к бару.

Он вернулся с двумя бокалами, но, вместо того чтобы вручить один Ларе, поставил оба на высокий комод на ножках и взял её за руку, увлекая на танцплощадку. Она обвила рукой его шею, почувствовала, как близко прижимается к ней его тело. О, как бы ей хотелось, чтобы эта ночь повернулась по-другому. Бен был её ближайшим доверенным человеком. Её смущали чувства к нему? Она, как предположила её мать, пыталась выбить клин клином? Нет. Сейчас, когда они танцевали, Лара знала, что он занимает в её жизни значительное место. Она просто сомневалась, что этого ему будет достаточно. Даже сейчас он выжидающе смотрел на неё.

– Ты сегодня где-то витаешь, – заметил Бен.

Она улыбнулась. Ей трудно было что-либо от него скрыть.

– Я слышала, что ты ужасно танцуешь.

– Нет. Я отвратительно танцую вальс и совсем не умею танцевать танго. Смотрю, ты говорила с Марлой. Ей нравится рассказывать всем, что я не умею танцевать. И перестань уклоняться от ответа.

– Я в порядке. Хватит на меня наседать.

– Ты прекрасна.

Она закрыла глаза. То же самое раньше сказал ей Тодд на лестнице.

Бен наклонился, и Лара почувствовала запах его лосьона после бритья.

– Можно я скажу тебе кое-что, что никогда раньше не говорил? Я в том смысле, что много раз хотел тебе сказать, но я не знаю, как аккуратно затронуть эту тему.

– Скажи. – Её щека почти касалась его лица, и она шептала ему в ухо.

– Безумно жаль, что никто тебя не видел, – сказал он. – В тот день. – Он повернул голову, она почувствовала его дыхание на своих волосах. Ему не требовалось уточнять, какой день он имеет в виду. Она знала: день её свадьбы. – Ты сногсшибательно выглядела.