Дань псам. Том 1

– Не смей его так называть.

– Скалла…

– Он – дитя насилия. Боги, Остряк, когда Драсти на меня смотрит, я вижу его лицо.

Она отвела глаза, затрясла головой и, подтянув ноги к себе, крепко обхватила их руками. Весь напор испарился, и Остряк в очередной раз почувствовал, как у него сердце обливается кровью, и что бы он ни делал, будет только хуже.

– Ушел бы ты, Остряк, – натянутым голосом произнесла Скалла. – И не возвращайся, пока миру не настанет конец.

– Я подумываю вступить в Тригалльскую торговую гильдию.

Она вскинула голову.

– Рехнулся? Жить надоело?

– Возможно.

– Ну тогда тем более проваливай. Давай, иди, и пусть тебя там убьют.

– Твои ученики с ног валятся, – заметил Остряк. – Никто не выдержит без конца повторять выпады. Завтра они с кровати даже встать не смогут.

– И Худ бы с ними. Если правда решил наняться к тригалльцам, так и скажи.

– Я подумал, может, ты попробуешь меня отговорить.

– С какой еще стати? У тебя своя жизнь, у меня своя. Мы не женаты. Мы даже не любовники…

– А как твои дела на этом фронте, Скалла? Кто-то наверняка…

– Прекрати. Прекрати немедленно. Стоит тебе вернуться из очередной передряги, как начинается: жалеешь, уговариваешь – весь такой из себя святой.

– Уговариваю? В чем?

– Хочешь, чтобы я была человеком. Но с меня уже хватит. Скалла Менакис умерла много лет назад. Перед тобой всего лишь вор, который открыл школу для пузатой мелочи с мочой вместо крови. Я не учу, а просто высасываю деньги из великовозрастных кретинов, пророча их сыновьям и дочерям славное будущее дуэлиста.

– Значит, отговаривать меня записываться к тригалльцам ты не станешь. – Остряк повернулся к выходу. – Ладно, вижу, от меня одни неприятности. Прости.

Он сделал шаг, но Скалла успела схватить его за руку.

– Не надо, – попросила она.

– Не надо – что?

– Ничего хорошего в желании умереть нет. Ты меня понял, Остряк?

– Угу, – буркнул он и ушел.

И вот опять он все испортил. Увы, вполне ожидаемо. Надо разыскать Снелла да встряхнуть хорошенько – пусть попугается. Заодно расскажет, куда спрятал деньги. Теперь ясно, почему он так любит сидеть на крыльце. Караулит Скаллу.

Остряк снова и снова возвращался к неприятной истине: жизнь проходит впустую, а всё, о чем он заботится, бессмысленно. Хотя нет, не всё. Есть же Драсти, только какой ему толк от забегающего изредка дяди? Чему Остряк может научить? Если окинуть взглядом, во что он превратил свою жизнь, то особо ничему. Спутники мертвы или пропали, последователи гниют в земле или кучах пепла на полях побоищ. Несколько десятков лет он рисковал жизнью, защищая добро какого-нибудь богача, который даже палец о палец не ударит, чтобы сделать что-то самому. Да, брать плату за свои услуги и порой угрожать заказчикам расправой Остряк умел. И что с того?

Следовательно, если вдуматься, вся затея с Тригалльской торговой гильдией обретает смысл. Каждый пайщик имеет свою долю в общем деле и зарабатывает собственным трудом, а не получает плату из потных рук очередного жирного кретина, дожидающегося за кулисами.

Можно ли назвать эту работу верной смертью? Едва ли. Многие пайщики выживают, а умные еще успевают вовремя уйти на покой, приобрести на заработанные барыши усадьбу и провести остаток дней в блаженной роскоши. В самый раз для меня, разве нет?… Эх, если ты знаешь только одно дело, что тебе останется, когда ты его бросишь?

А у ворот каждый вечер будут отираться сопливые послушники Трича. «О Избранный, что, если Тигр Лета прорычит, а ты нежишься в своей шелковой постели? Как же битвы? Как же кровь и вопли умирающих? Как же хаос, вонь выпущенных кишок и раненые, корчащиеся в грязи? Как же немыслимая борьба, из которой ты должен, вопреки всему, выйти живым?»

Да, как же все это? Оставьте меня, я буду сыто мурлыкать, как домашний кот, пока война меня не настигнет. А если не настигнет, тем лучше.