Дань псам. Том 1

А, да кого он хочет обмануть? Себя-то уж точно нет. Остряк не солдат, это правда, но отчего-то войны неизменно его настигают. Тигриное проклятье: даже если зверь сидит в джунглях и никого не трогает, за ним рано или поздно приходит толпа улюлюкающих охотников с копьями. С одной стороны, может, это и неправда. Зачем кому-то вообще охотиться на тигров? Наверное, Остряк сам это придумал или подглядел во снах у Трича. А с другой стороны, разве охотникам не все равно, кого выкуривать из берлог, пещер и нор? Скажут, мол, опасно для скота – и всё, кровожадная толпа в сборе.

Что, будете и меня выкуривать? Жду не дождусь… И вдруг настроение у Остряка изменилось, в нем вскипела ярость.

Он был уже совсем рядом со своим жилищем. Прохожие вокруг утратили лица, превратились в движущиеся куски мяса, и всех их хотелось убить.

Тигриные полоски на руках тем временем налились чернотой; Остряк чувствовал, что у него полыхают глаза, а сверкающие клыки оскалены. Понятно, отчего вдруг эти бесформенные куски мяса стали от него шарахаться. Если бы хоть один подошел, Остряк вспорол бы ему горло и вкусил солоноватой крови. Вместо этого дурачье разбегалось в стороны, укрываясь в дверных проемах и переулках.

Скучающий и разочарованный, Остряк дошел до двери своего дома.

Ничего Скалла не понимает, а может, наоборот, слишком хорошо понимает. В одном она точно права: Остряку нет места в городе – ни в этом, ни в каком-либо другом. Город для него все равно что клетка, а мирно жить в клетке он так и не научился.

Впрочем, мирное существование явно переоценивают; достаточно взглянуть на Скаллу. Запишусь пайщиком, заработаю состояние и куплю им новую жизнь – со слугами, усадьбой и садом, где Бедек мог бы греться на солнце. Детям – достойное образование, пусть у Драсти появятся перспективы. А для Снелла наймем какого-нибудь сурового учителя, чтобы вдолбил в него хоть толику уважения. Ну, или бояться бы приучил.

Одного заказа хватит, а уж один-то я переживу. Это самое малое, что я могу для них сделать. А пока меня не будет, Скалла проследит, чтобы деньги попадали в руки Мирле.

Где же я видел тот Худов фургон?

И вот он снова стоит у двери своего дома, но теперь лицом к улице. Весь в походном снаряжении, с оружием и в дождевике с меховой оторочкой (новый, еще пахнет овчиной). Значит, сколько-то времени прошло, но это не важно: никаких лишних мыслей или движений все равно не было. Никаких колебаний и мук выбора, которые у многих ассоциируются со здравым принятием решений.

А вот он идет, но и это тоже не важно. Вообще ничто не важно, пока не наступает момент обнажить когти, а воздух наполняется запахом крови. И момент этот маячил где-то впереди, приближаясь с каждым шагом, ведь когда тигр решает поохотиться – он охотится.

Снелл подкрался к жертве со спины, упиваясь своей скрытностью. Ничего не подозревающий Драсти сидел в высокой траве, что еще раз доказывало: ему не место в этом мире, где угроза исходит отовсюду, и если ты не расправишься с ней первым, она расправится с тобой. Отличный урок, и Снелл лучше других мог его преподнести.

В одной руке он сжимал мешочек с серебряными советами от тетки Скаллы. Два слоя мешковины и тугой узел, за который удобно держаться. Мешочек с приятным сердцу звоном ударил Драсти в висок, и ненавистный «братец» упал наземь. Снелл до конца жизни будет с трепетом вспоминать это мгновение.

Он еще попинал лежачее тело, но без стонов и хныканья ощущения были не те. Поэтому он подобрал сумку с навозом и направился домой. Мамка будет очень довольна добытчиком, поцелует в лоб и похвалит, а когда кто-нибудь забеспокоится, куда пропал Драсти, Снелл расскажет, что видел его на пристани с каким-то моряком. Не дождавшись «сыночка» к ужину, Мирла позовет Остряка, попросит его поискать на набережной; тогда и выяснится, что из города отплыли то ли два, то ли три судна. Был ли на одном из них новенький юнга? Может, нет, а может, и да – кто следит-то?

Конечно же, будет переполох, горе, отчаяние – но ненадолго. Снелл, который остался, станет еще дороже, а значит, его надо защищать, холить и лелеять. Так было раньше, так и должно быть впредь.

Подставляя улыбающееся лицо яркому утреннему солнцу, Снелл шагал домой. Он еще никогда не ощущал себя таким живым и свободным. На озере по левую руку длинноногие птицы ковыряли клювами грязь. Отличный день! Снелл навел порядок в мире – во всем мире.