Dantalion (СИ)

В одну из комнат со множеством мониторов, где Айзен хранил всю информацию по экспериментам с арранкарами, проникла Тоши. Введя нужную комбинацию цифр, движениями виртуоза Орикава взломала пароль к файлу, что уже искала не первый день, и наконец вот он. Однако в головной папке оказался еще и внутренний пароль, при попытке взлома которого должен был молниеносно включиться аварийный сигнал, и компьютер бы сразу выключился.

«Думай, Тоши, какой пароль бы поставил Айзен. Черт, откуда мне знать. Я живу под крышей с синигами, которого так и не смогла понять, и не знаю, что от него можно ожидать…»

«Змее, сбросившей шкуру, никогда не стать змееядом».

Тоши встрепенулась, слова Айзена, произнесенные неоднократно, всплыли в памяти горьким комом.

«А что если попробовать?»

Лишь одно введенное слово — змееяд и кнопка enter.

Тоши зажмурилась, сжав кулаки и приготовившись к разрывающей перепонки аварийной системе. Но… ничего не последовало.

В открывшихся лазурных очах отразился неоновый экран, на котором всплыла фотография надменной Мэй Тауры, однако фото остановилось вверху экрана, и вниз от нее последовала стрелочка с изображением, при виде которого плечи Тоши напряженно поднялись.

«Что?»

Мозаикой на экране следом появилась фотография Агурии Кейко с пометкой «1840—1910 годы жизни». Фотография остановилась, и следом за шустрой стрелой вниз направилась следующая.

«Что? Что это значит?»

Третья фотография отразилась в расширившихся глазах. Тоши безмолвно приоткрыла рот в немом крике, струйка холодного пота скатилась по лбу.

Последняя фотография официально отображала имя Орикавы Тоши с годами жизни «1960-1970».

«Почему?»

Собственное изображение плыло перед глазами от непрошеных слез. А роковая дата заставляла сердце пропускать глухие удары.

«Я мертва?»

Тоши схватилась за пронзенный кинжальной болью живот. В груди поселился страх, а инстинкт самосохранения заставил зажать невидимую рану. Синигами рухнула на колени, пытаясь подавить боль.

«Почему здесь написано, что я мертва? Этого не может быть. Я… я ведь жива. Я мыслю, чувствую боль, радость, голод. Я ведь… жива?»

«Представь, что кто-то спит, и ты ему снишься», — всплыла в воспоминаниях когда-то сказанная Ичимару фраза, а следом за ней:

«То, что мертво, умереть не может».

Тоши взглянула на руку, на которой маревом разрослась кровавая клякса, сердце пропустило удар и остановилось на мгновение, легкий ветер откинул волосы назад, и ученая, встрепенувшись, взглянула вперед: навстречу ей неслось безжалостное лезвие, что пронзило её живот.

«Мертва?».

Трясущимися руками она пыталась оттолкнуть лезвие внутри себя.

«Ха-ха-ха-ха!»

Истеричный шипящий смех разнесся с другой стороны клинка. Не спеша поднять взгляд, Тоши увядающими силами заставила себя поднять голову, и ехидная перекошенная улыбка резанула не слабее лезвия. Рыжеволосая фурия держала рукоять занпакто, что пронзил её тело, и истерично хохотала.

«Нет, я не могла умереть. Я жива! Я жива!».

И только сейчас, вновь придя в себя и прогнав болезненный мираж, Тоши ещё раз взглянула на файл фотографии Тауры наверху с пометкой статуса вместо должной даты смерти — «жива».

До сумасшествия белоснежные стены разносили эхом скрежет колес небольшого столика, который катила Орикава Тоши, усталым взглядом смотря вперед и продвигаясь уверенной походкой.

Остановилась она, лишь когда достигла комнаты, дорогу к которой, казалось, уже и забыла за прошедшее время — покои Айзена.

Робко постучавшись и получив одобрительный ответ, она открыла дверь и прокатила столик вперед, не поднимая глаз. Лишь только когда дверь закрылась, она взглянула на Владыку, что стоял у окна, откуда искрился лунный свет, освещая комнату, погруженную в полумрак.

— Признаться, когда я почувствовал твою реяцу, не сразу поверил своим ощущениям.

Айзен, не прерывая зрительного контакта, прошел к небольшой софе, и удобно пристроившись, задумчиво провел пальцами по подбородку, чуть сощурив искрящиеся глаза, словно в предвкушении любопытного представления.

Тоши, преодолев расстояние, преклонила колено и подобострастным тоном взволнованно принялась тараторить:

— Айзен-сама, мне нет прощения за мое вульгарное поведение. Мне стоило бы уже покоиться зарытой заживо в песках, но вместо этого вы проявили милосердие после моего гнусного предательства! Я…

Слова Тоши застыли на устах, когда рука владыки легла на её макушку, ласково погладив.

«Словно я его личная собачонка…»

Айзен провел пальцами по щеке и, дотронувшись до подбородка, заставил Тоши поднять взгляд.

— Все в порядке, моя драгоценность. Если бы я и хотел, все равно не смог держать на тебя зла.

— Но вы все равно наверняка считаете меня лгуньей, не заслуживающей теперь вашего доверия, — не унималась в раболепии Орикава, искрясь верным взглядом.

— Все мы лжецы, Тоши, а кто отрицает это — еще больший лжец, — Айзен успокаивающе и властно провел по щеке синигами не без усмешки, наблюдая, как Тоши чуть наклонила голову набок, принимая ласку, что дарил бывший капитан.

 — Вы весьма великодушны.

— Поднимись, — властным тоном приказал Соуске.

И синигами повиновалась.