Данте Алигьери

«Для всех людей, которых верховная природа призвала любить истину, видимо, наиболее важно, чтобы они позаботились о потомках и чтобы потомство получало от них нечто в дар, подобно тому, как и они сами получали нечто в дар от трудов древних своих предков. Ведь тот, кто, располагая наставлениями в области права, не проявляет старания, чтобы принести какую-нибудь пользу государству, без сомнения, окажется далек от исполнения своего долга, ибо он не древо, которое во благовремение плодотворит течение водное, а скорее гибельный водоворот, всегда бурлящий и никогда не возвращающий поглощенное. Итак, поразмыслив об этом не раз наедине с собою, дабы не заслужить когда-либо обвинения в сокрытии таланта, я возымел желание не столько копить сокровища, сколько принести полезный плод обществу, открыв ему истины, не исследованные другими»[47] — так начинает Данте Алигьери это очень важное для себя сочинение.

Вся биография нашего героя указывает на приоритет политики перед поэзией. В родной Флоренции он смог добиться почти максимума в политической карьере, став одним из семи приоров. После активно пытался наладить полезные связи везде, куда его заносила судьба скитальца, и к концу жизни добился высокой дипломатической должности в Равенне. Но почему-то все его политические устремления заканчивались неудачно. Победа во флорентийском приорате обернулась изгнанием, многочисленные попытки сближения с влиятельными персонами из гибеллинских кругов ни к чему заметному не привели, «великий ломбардец» Бартоломео делла Скала, на которого Данте возлагал большие надежды, умер, общение с тамплиерами тоже оказалось не ко времени, накануне их собственного краха. И наконец, бесспорная, казалось бы, удача — близкое знакомство с Гвидо да Полентой, правителем Равенны, подарившим поэту собственный дом и сделавшим его своим официальным послом, в итоге привело к смерти.

К сожалению, так случается слишком часто. То, к чему мы упорно стремимся, ускользает, а то, что дается легче, для нас, как правило, не столь важно. Похожая история произошла с другим гениальным итальянцем — композитором Антонио Вивальди. Всю жизнь он мечтал об опере и вложил в этот жанр много сил. Он не только писал оперы, но и пытался сам их ставить, несмотря на слабое здоровье. Ради мечты он мог сорваться в другой город, хотя в обычной жизни с трудом мог дойти до соседнего дома из-за жестоких приступов астмы. Его оперы были по-настоящему красивы, но совсем не имели успеха. А прославился он в итоге концертами, которые ему приходилось писать по долгу службы для сиротского приюта Пьета (Оспедале-делла-Пьета) в Венеции, где он работал музыкальным руководителем. В числе этих «сиротских» концертов — знаменитые «Времена года». А оперы Вивальди до сих пор ждут своего часа.

Но вернемся к жизни нашего героя.

* * *

«Установления справедливости», введенные неистовым Джанно делла Беллой, внесли разлад в жизнь всей Флоренции. Торговые магнаты, с которыми он боролся, улизнули от карающей десницы, притворившись ремесленниками. Зато нескольких чрезмерно активных в защите своих прав пополан нашли мертвыми в городском рву. Также сильно пострадали многие из представителей древней аристократии, не желавших позорить честь своего рода фиктивным вступлением в цехи. Делла Белла весь свой гнев на мировую несправедливость срывал на гордых аристократах. Он даже учредил напротив здания городского совета Флоренции (дворец Барджелло) «пальяццо»[48] — специальную тюрьму для провинившихся нобилей. Начальником Джанно сделал своего друга и единомышленника, который специально следил за условиями жизни узников, дабы они вдруг не оказались слишком комфортными. После кроватей с перинами несчастные аристократы спали на голой земле, ибо соломы на всех не хватало. Но это еще не всё. По приказу начальника их кормили отбросами, от которых отказались бы даже свиньи. В камерах творился настоящий ад — зловоние, стоны и крики больных. Многие умирали, не выдержав и недели такого правосудия.

Мотивация рвения делла Беллы оставалась непонятной. Он был банкиром — и это как-то не вязалось с борьбой за народное благо. Да и справедливость, за которую он ратовал, от его действий не торжествовала. Смерть нобилей никак не влияла на благосостояние «тощего народа», а иногда даже уменьшала его, когда слуги и поденщики, лишившись хозяев, теряли заработок. Несмотря на явное несоответствие, Джанно продолжал зверствовать. Его близкие знакомые объясняли это желанием отомстить всему аристократическому сословию за минуты позора, когда его нос попал в кулак старого Фрескобальди.

Обстановка в городе предельно накалилась, но сместить или даже убить в темном переулке неугодного градоправителя никто не решался. Это поставило бы на грань развала все демократическое устройство Флорентийской республики.