Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II

Эгина – остров неподалеку от Афин, названный так по имени нимфы, которую здесь любил Зевс. Злопамятная Гера наслала на остров страшный мор, от которого погибли все звери и птицы и почти все люди. Царь Эак, сын Зевса и Эгины, один из немногих уцелевших, обратился к своему отцу с мольбой о том, чтобы он даровал ему столько же граждан, сколько муравьев обитает на его священном дубе. Так возникло племя «мирмидонов» (греч. (mirmes – муравей) (Метам., VII, 523—657).

Перед путниками возникает беспорядочная толпа духов, томящихся то кучами, то по одному, лежащих один на другом или ползущих по пыльному дому. Эти духи не в силах приподняться от земли. Так в огромном цехе снуёт народ, при созерцании сверху подобный населению огромного муравейника.

Io vidi due sedere a s'e poggiati,
com'a scaldar si poggia tegghia a tegghia,
dal capo al pi`e di schianze macolati; [75]

e non vidi gi`a mai menare stregghia

a ragazzo aspettato dal segnorso,
n'e a colui che mal volontier vegghia, [78]

come ciascun menava spesso il morso

de l'unghie sopra s'e per la gran rabbia
del pizzicor, che non ha pi`u soccorso; [81]

e s`i traevan gi`u l'unghie la scabbia,

come coltel di scardova le scaglie
o d'altro pesce che pi`u larghe l'abbia. [84]

Я видел двух, спина к спине сидевших,

Как две сковороды поверх огня,
И от ступней по темя острупевших. [75]

Поспешней конюх не скребет коня,

Когда он знает – господин заждался,
Иль утомившись на исходе дня, [78]

Чем тот и этот сам в себя вгрызался

Ногтями, чтоб на миг унять свербеж,
Который только этим облегчался. [81]

Их ногти кожу обдирали сплошь,

Как чешую с крупночешуйной рыбы
Или с леща соскабливает нож. [84]

Данте предстают двое модельщиков, вытёсывающих из болванки модель будущего изделия, поэтому они и приписаны к подельщикам. Стружка летит из-под рубанков и резцов, как чешуя с крупночешуйной рыбы, резцы движутся неутомимо и быстро, материал мягок, типа древесины липы.

Картина показывает двух каторжников, работающих двуручной пилой или двуручным рубанком. При этой работе опилки и стружка действительно сыплются потоком, как чешуя с крупночешуйной рыбы.

«O tu che con le dita ti dismaglie»,
cominci`o «l duca mio a l'un di loro,
«e che fai d'esse talvolta tanaglie, [87]

dinne s'alcun latino `e tra costoro

che son quinc'entro, se l'unghia ti basti
etternalmente a cotesto lavoro». [90]

«Latin siam noi, che tu vedi s`i guasti

qui ambedue», rispuose l'un piangendo;
«ma tu chi se» che di noi dimandasti?» [93]

«О ты, чьи все растерзаны изгибы,

А пальцы, словно клещи, мясо рвут, —
Вождь одному промолвил, – не могли бы [87]

Мы от тебя услышать, нет ли тут

Каких латинян? Да не обломаешь
Вовек ногтей, несущих этот труд!» [90]

Он всхлипнул так: «Ты и сейчас взираешь

На двух латинян и на их беду.
Но кто ты сам, который вопрошаешь?» [93]

Вергилий спрашивает у одной из теней, приветствуя их труд и желая, чтобы их резцы, пилы и рубанки не тупились и не ломались: – нет ли здесь каких нибудь латинян? Тот отвечает, что они и сами латиняне и в свою очередь спрашивает: – кто перед ними?