Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II

Io non piangea, s`i dentro impetrai:
piangevan elli; e Anselmuccio mio
disse: «Tu guardi s`i, padre! che hai?» [51]

Perci`o non lacrimai n'e rispuos'io

tutto quel giorno n'e la notte appresso,
infin che l'altro sol nel mondo usc`io. [54]

Come un poco di raggio si fu messo

nel doloroso carcere, e io scorsi
per quattro visi il mio aspetto stesso, [57]

Я каменею, и стонать нет силы;

Стонали дети; Ансельмуччо мой
Спросил: «Отец, что ты так смотришь, милый?» [51]

Но я не плакал; молча, как немой,

Провел весь день и ночь, пока денница
Не вышла с новым солнцем в мир земной. [54]

Когда луча ничтожная частица

Проникла в скорбный склеп и я открыл,
Каков я сам, взглянув на эти лица, – [57]

Граф Уголино, повидавший немало на своём веку, сразу же понял, какая участь ждёт их, всех пятерых и окаменел от горя. Дети же, не понимая, что с ними будет, стонали и плакали. Когда прошёл первый день без пищи и воды, в слабом луче света, взглянув на лица детей, Уголино понял, каков он сам.

ambo le man per lo dolor mi morsi;
ed ei, pensando ch'io «l fessi per voglia
di manicar, di s`ubito levorsi [60]

e disser: «Padre, assai ci fia men doglia

se tu mangi di noi: tu ne vestisti
queste misere carni, e tu le spoglia». [63]

Queta'mi allor per non farli pi`u tristi;

lo d`i e l'altro stemmo tutti muti;
ahi dura terra, perch'e non t'apristi? [66]

Себе я пальцы в муке укусил.

Им думалось, что это голод нудит
Меня кусать; и каждый, встав, просил: [60]

«Отец, ешь нас, нам это легче будет;

Ты дал нам эти жалкие тела, —
Возьми их сам; так справедливость судит». [63]

Но я утих, чтоб им не делать зла.

В безмолвье день, за ним другой промчался.
Зачем, земля, ты нас не пожрала! [66]

Нет ничего страшнее голодной смерти, особенно, когда твои же дети просят съесть их. Так прошли ещё два дня.

Poscia che fummo al quarto d`i venuti,
Gaddo mi si gitt`o disteso a» piedi,
dicendo: «Padre mio, ch'e non mi aiuti?» [69]

Quivi mor`i; e come tu mi vedi,

vid'io cascar li tre ad uno ad uno
tra «l quinto d`i e «l sesto; ond'io mi diedi, [72]

gi`a cieco, a brancolar sovra ciascuno,

e due d`i li chiamai, poi che fur morti.
Poscia, pi`u che «l dolor, pot'e «l digiuno». [75]

Quand'ebbe detto ci`o, con li occhi torti

riprese «l teschio misero co'denti,
che furo a l'osso, come d'un can, forti. [78]

Настал четвертый. Гаддо зашатался

И бросился к моим ногам, стеня:
«Отец, да помоги же!» – и скончался. [69]

И я, как ты здесь смотришь на меня,

Смотрел, как трое пали друг за другом
От пятого и до шестого дня. [72]

Уже слепой, я щупал их с испугом,

Два дня звал мертвых с воплями тоски;
Но злей, чем горе, голод был недугом». [75]

Тут он умолк и вновь, скосив зрачки,

Вцепился в жалкий череп, в кость вонзая
Как у собаки крепкие клыки. [78]