Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II

Per ch'io a lui: «Se vuo» ch'i» ti sovvegna,
dimmi chi se», e s'io non ti disbrigo,
al fondo de la ghiaccia ir mi convegna». [117]

Rispuose adunque: «I» son frate Alberigo;

i» son quel da le frutta del mal orto,
che qui riprendo dattero per figo». [120]

И я в ответ: «Тебе я взор открою,

Но назовись; и если я солгал,
Пусть окажусь под ледяной корою!» [117]

«Я – инок Альбериго, – он сказал, —

Тот, что плоды растил на злое дело
И здесь на финик смокву променял». [120]

Данте обещает выполнить просимое, но просит, в свою очередь, встреченную душу открыться ему и назвать себя, клянясь, если солжет, остаться вместе с ней под ледяной корою.

Душа называет себя иноком Альбериго, который при жизни растил плоды на злое дело, а здесь на финик смокву променял – насколько привозной финик более изысканный плод, чем обычная смоква, настолько вечная мука Альбериго страшнее той краткой смертной муки, которую он причинил своим соотечественникам.

«Oh!», diss'io lui, «or se» tu ancor morto?».
Ed elli a me: «Come «l mio corpo stea
nel mondo s`u, nulla sc"ienza porto. [123]

Cotal vantaggio ha questa Tolomea,

che spesse volte l'anima ci cade
innanzi ch'Atrop`os mossa le dea. [126]

E perch'e tu pi`u volentier mi rade

le «nvetr"iate lagrime dal volto,
sappie che, tosto che l'anima trade [129]

come fec'io, il corpo suo l» `e tolto

da un demonio, che poscia il governa
mentre che «l tempo suo tutto sia v`olto. [132]

Ella ruina in s`i fatta cisterna;

e forse pare ancor lo corpo suso
de l'ombra che di qua dietro mi verna. [135]

«Ты разве умер?» – с уст моих слетело.

И он в ответ: «Мне ведать не дано,
Как здравствует мое земное тело. [123]

Здесь, в Толомее, так заведено,

Что часто души, раньше, чем сразила
Их Атропос, уже летят на дно. [126]

И чтоб тебе еще приятней было

Снять у меня стеклянный полог с глаз,
Знай, что, едва предательство свершила, [129]

Как я, душа, вселяется тотчас

Ей в тело бес, и в нем он остается,
Доколе срок для плоти не угас. [132]

Душа катится вниз, на дно колодца.

Еще, быть может, к мертвым не причли
И ту, что там за мной от стужи жмется. [135]

Данте, прекрасно знающий, что инок Альбериго ещё не умер, искренне изумляется. Инок Альбериго говорит о том, что душа может оказаться в Аду раньше телесной смерти своего обладателя.

Аналогия с этим просматривается у Вергилия в Энеиде. Там царь Эней, посещая душу своего отца, Анхиза, видит души Римских цезарей, вплоть до Юлия Цезаря и Августа, хотя они должны появиться на свет только лет через 1200.

Поэт избегает прямого указания на метемпсихоз (переселение душ), но указанный поворот сюжета показывает, что в Аду он встречает души не только людей, уже умерших до 1743 года, но и людей, которые умерли до 1815 года и, даже, которых он пережил лично. А здесь он встречает души двух людей, которые пережили его самого – жили после 1815 года. Прежде чем отождествить указанные души, окунемся в атмосферу 1815 года.

Только что окончилась война с Францией, руководимой императором Наполеоном I Бонапартом, но сам он дожил до 1821 года. Его победитель – Российский император Александр I Благословенный дожил до 1824 года. Оба они, безусловно, пережили Данте, но здесь он воздаёт им должное.