Данте и философия

Отметим, прежде всего – важность этого момента станет ясна в дальнейшем, – отождествление теологии с учением Христа: «dandoè lasciando a loro la sua dottrina, che è la questa scienza di cu’ ioparlo» [«… даруя и завещая им свое учение, которое и есть та наука, о которой я говорю»]. Без всякого намерения приписать Данте идеи, которых у него, возможно, и не было, можно почти с уверенностью сказать, что здесь имеется в виду следующее: будучи взята в ее истоке и, следовательно, в ее сущности, теология сводится к слову Божьему, переданному нам Священным Писанием. Подчеркивая, что непоколебимая достоверность Откровения придает этой науке умиротворенность, Данте добавляет, что она не должна страдать от разногласия мнений, сотрясающих другие науки. Если только не заподозрить его в полном незнании богословского учения своего времени, где, несомненно, имело место то, что он называет «lite d’oppinioni o di sofistici argomenti»[ «спором мнений и хитроумными доказательствами»], невозможно поверить, что он хотел представить в этих словах реальное состояние теологии. Данте описывает здесь теологию такой, какой она должна быть. Поэтому позволительно думать, что теология, умиротворенность которой подобна умиротворенности Эмпирея, – это идеальная теология, строго основанная на христианской вере и учении Христа.

Но это еще не все. К цитате из евангелия Иоанна Данте тотчас присоединяет цитату из «Песни Песней», смысл которой прилагает к теологии. Большинство комментаторов «Пира» не усматривают здесь никакого затруднения; некоторые даже восхищаются совершенным согласием этого текста с доктриной св. Фомы Аквинского. Однако достаточно сравнить между собой эти два понимания теологии, чтобы усомниться в их согласии.

В том параграфе «Суммы теологии», где св. Фома изъясняется по этому вопросу, он тоже ставит в начале, в обоснование собственного тезиса, фрагмент из текста Писания; но это не тот же самый фрагмент: «Misit ancillas suas vocare ad arcem» [ «Послала слуг своих провозгласить с возвышенностей городских»] (Прит 9, 3). Св. Фома, вне всякого сомнения, знал текст Соломона, но он его не приводит. И наоборот, Данте, вполне вероятно, знал это учение св. Фомы и этот текст из Притчей, но он предпочитает привести другой: «Sexaginta sunt reginae, et octoginta concubinae, et adulescentularum non est numerus: una est columba mea, perfecta mea» [ «Есть шестьдесят цариц и восемьдесят наложниц и девиц без числа. Но единственная – она, голубица моя, чистая моя»] (Песнь Песней 6, 7). Коль скоро Данте изображают столь верным и сведущим томистом, и он уж точно был сведущим, то не без причины он предпочел текст Соломона другому тексту. В самом деле, согласно символике текста, выбранного св. Фомой, другие науки суть служанки, над которыми царит теология, тогда как текст, выбранный Данте, представляет теологию чистой голубкой, но не царицей, а другие науки – царицами, но не служанками. Стало быть, этот фрагмент из «Песни Песней» превосходно иллюстрирует позицию Данте в данном вопросе.