Данте, который видел Бога. «Божественная комедия» для всех

Однако, отмечает Данте словами Манфреда, хотя обычно считалось (и считается), что отлучение, произведенное церковной властью, подразумевает невозможность спасения (то есть если человек умирает отлученным от Церкви, он не попадает в рай), милосердие Божие все равно больше. Церковное решение остается в силе, оно не отменяется. Более того, прежде чем начать восхождение по горе чистилища, отлученные должны выждать период, в тридцать раз превосходящий то время, которое они под отлучением прожили на земле. Именно поэтому они идут так медленно, им некуда спешить — впереди у них еще столько лет! Если только этот срок «молитвами благих не сократится» — не укоротится за счет чьих-нибудь молитв. Здесь сжато сформулирована идея, согласно которой святость одного спасает других, способствует спасению всех. Это идея заслуги: может быть, я тоже вправе мечтать о том, чтобы попасть в рай, но не своими заслугами, а заслугами Христа, Богородицы и всех святых, а еще моего папы, и моей мамы, и всех христиан, кто будет обо мне молиться. Вот что такое общение святых.

Если оставить в стороне срок ожидания, несмотря на то что эти действия сохраняют воспитательную цель, даже отлучение, даже папский декрет не в силах преградить путь Божественному милосердию. Любовь Божия оставляет последнее слово за собой. Перед лицом раскаяния и искренней любви Божественная милость «рада обнять» даже отлученного от нее.

Ты видишь сам, как ты бы мне помог,
Моей Костанце возвестив, какая
Моя судьба, какой на мне зарок…

Манфред заканчивает речь просьбой к Данте: «Скажи моей дочери (которая в силу обстоятельств моей смерти до сих пор думает, что я пребываю под церковным отлучением), что я в чистилище, я спасен».

Теперь перенесемся в песнь пятую, из которой прочтем лишь небольшой эпизод, где вновь звучит тема, затронутая в разговоре Данте с Манфредом: насколько милость Божия готова обнять любого, в ком возникает порыв искреннего раскаяния.

Данте разговаривает с Бонконте, графом Монтефельтрским. Он тоже погиб при сражении, в битве на Кампальдино, где и сам Данте принимал участие. И действительно, Данте спрашивает его: «Куда исчезло твое тело, которого мы так и не нашли?» — а Бонконте отвечает: «Оно упало у подножия Казентинской гряды», — и рассказывает, что с ним случилось дальше.

Я, ранен в горло, идя напрямик,
Пришел один, окровавляя поле.
Мой взор погас, и замер мой язык
На имени Марии; плоть земная
Осталась там, где я к земле поник.

Он пришел, пронзенный стрелой в горло, истекая кровью, которая изливалась на равнину. В глазах стоял туман, он не мог говорить. Но «поник», умер, призывая имя Марии. Вот история еще одного человека, который мог сделать в жизни все, что угодно (он тоже мог бы сказать о себе: «Мои ужасны были прегрешенья»), но умирает с именем Марии на устах.

Знай и поведай людям: ангел Рая
Унес меня, и ангел адских врат
Кричал: Небесный! Жадность-то какая!..

Сейчас я расскажу тебе всю правду, передай ее другим, когда вернешься наверх: «Ангел Рая унес меня». Это тот самый миг свободы, о котором мы говорили. Всего один миг осознанности, раскаяния, сокрушения — и ангел, ухватив его за волосы, уносит к себе! Ангел ада, дьявол, вопит: «Всю жизнь я развращал этого человека, а теперь вы уводите его у меня из-под носа только за то, что он сказал имя Марии? За один-единственный миг раскаяния, за какую-то слезинку?»

Ты вечное себе присвоить рад
И, пользуясь слезинкой, поживиться;
Но прочего меня уж не лишат!

Дьявол в ярости, ведь из-за одной «слезинки», из-за мига раскаяния, Небо у него из-под носа уводит душу («вечное», то есть вечную часть человека), и потому он вымещает злобу на том, что остается, на теле («прочем»), и уничтожает его. Но ярость дьявола ни к чему не приводит, ведь истинная схватка — за душу, за вечное спасение — им проиграна. Достаточно «одной слезинки», одного мгновения истинного раскаяния. Такова мера милосердия Божия. Конечно, затем эта душа попадет в чистилище, и ей еще понадобится много времени, чтобы очиститься, чтобы осознать, и осудить, и отбросить свое зло. Но тем временем исход схватки решен. Бог ожидает лишь мига Истины, момента самосознания, укола боли, причиненной человеку его же злом, — и Он уже готов обнять раскаявшегося грешника.

Песнь XVI. «Вам дан же свет, чтоб воля различала добро и зло»