Данте, который видел Бога. «Божественная комедия» для всех

«И наконец, мне это показываешь ты сам, — обращается он к святому Иоанну, — в своей „высокой речи“, в своем чудесном объявлении[269], то есть в написанном тобой Евангелии, которое оглашает „смысл вышних тайн“, кричит на весь мир о тайне небес и Тайне Бога, о тайне бытия». Этот смысл оглашается «высокой речью» святого Иоанна «так громко, как ничьею», то есть он более очевиден, чем в остальных Евангелиях. (Здесь Данте обращается к каноническому различию между тремя синоптическими Евангелиями и Евангелием от Иоанна, которое характеризует большая глубина познания Божественной Тайны.)

И вновь Данте тщательнейшим образом перечисляет все источники своей уверенности: разум, Ветхий, а затем Новый Завет. И Иоанн Богослов, отвечая Данте, подтверждает этот список:

Земным рассудком, — вновь повеял он, —
И подтверждающими голосами
Жарчайший пыл твой к Богу обращен.

«Молодец, — комментирует его ответ евангелист Иоанн, — именно так: именно через разум и подтверждение, получаемое из Священного Писания („подтверждающие голоса“), „жарчайший пыл твой к Богу обращен“, самое высшее и решающее из проявлений твоей любви обращено к Богу». Любовь здесь толкуется как любовь к Богу, к наивысшему благу.

После чего следует третий вопрос:

Но и другими, может быть, ремнями
К Нему влеком ты. Сколькими, открой,
Твоя любовь язвит тебя зубами?

[Скажи мне еще, уточни, «влеком ли ты к нему другими ремнями», объясни, каковы другие причины, влекущие тебя к Богу, опиши, какие чувства в твоей жизни тем или иным образом укрепили, облегчили, помогли тебе ступить на этот путь к высшему благу. «Открой», объясни точнее, «сколькими… / Твоя любовь язвит тебя зубами» — очень конкретный, телесный образ — то есть при помощи скольких различных предметов на тебя воздействует, движет тобой эта любовь, какими разнообразными магнитами тебя притягивает.]

Не утаился умысел святой
Орла Христова, так что я заметил,
Куда ответ он направляет мой.

«Не утаился умысел святой / Орла Христова», была ясна цель, к которой стремился Иоанн Богослов. Орел олицетворяет святого Иоанна в знак того, что этот апостол глубже остальных проник в Божественную Тайну, подобно тому как орел, согласно поверью, способен смотреть на солнце без ущерба для глаз.

Все те укусы, — я ему ответил, —
Что нас стремят к Владыке бытия,
Крепят любовь, которой дух мой светел.

[«Все те укусы», которые в нашей жизни могут нас привлекать, побуждая жить в соответствии с разумом, со всей полнотой нашего желания, помогая осознать наше стремление к Богу, скрепляют мою любовь.]

Какие прекрасные слова обо всем, что кажется нам притягательным в этой жизни, — они словно говорят нам о том, что каждая вещь — это знак. Подумайте, какой была бы жизнь, если бы мы осознали, что любое желание, любое движение сердца и разума, любой голод, как сказал бы Данте, — не что иное, как знак единственного истинного желания, стремления к высшему благу. И что все меньшие блага — это путь и средство для того, чтобы познавать, любить, служить Единственному, Кто способен оправдать ожидание нашего сердца.

Жизнь мирозданья, как и жизнь моя,
Смерть, что Он принял, жить мне завещая,
Все, в чем надежда верящих, как я,
И сказанная Истина живая —
Меня из волн дурной любви спасли,
На берегу неложной утверждая.

А в этих трех стихах и четырех удивительных выражениях Данте говорит о том, что воспринимает все окружающее как знак. Первое выражение — «жизнь мирозданья»; она — причина удивления и благодарности за то, что вещи существуют, за бытие вещей и окружающей действительности.

Потом «жизнь моя» — на ум приходит Книга Бытия: «И увидел Бог, что это хорошо» (Быт. 1: 10). Меня всегда поражала мысль о том, что Бог, обустраивая мир, каждый вечер говорил: «Как хорошо! Как замечательно, что вещи существуют!» Секрет жизни — в том, чтобы прийти к этому пониманию, почувствовать благодарность того, кто утром просыпается, открывает окно и удивляется, потому что ему изначально ничто не причитается. В том, чтобы открыть окно и с удивлением и благодарностью обнаружить, что солнце встало и этим утром, хотя это не наша безусловная привилегия, заложен секрет спокойствия и радости жизни. И с какой благодарностью я констатирую, что я, лично я — существую…