Данте, который видел Бога. «Божественная комедия» для всех

Еще раз подчеркну значение, которое Данте придает разуму: существует распространенное, но ошибочное прочтение «Комедии», настаивающее на идее, что в конце «Чистилища» Данте отвергает разум, расставаясь c Вергилием — олицетворением разума — и идя в рай вслед за Беатриче, то есть верой. Однако если читать в тексте только то, о чем в нем говорится, без предубеждений, постоянно обнаруживаешь, что способность к рассуждению не покидает Данте до самого конца. Так, в этих стихах он говорит, что если он «той любви принял напечатленья», если в нем запечатлелась эта любовь, то это произошло прежде всего «чрез философские ученья», благодаря обращению к разуму, и потом «чрез то, что свыше внушено», то есть через Писание.

Потому что благо, когда мы признаем его таковым, воспламеняет любовь, и к нему невозможно не стремиться. И «чем больше в нем добра заключено», чем больше добра таит в себе предмет нашего желания, чем он более совершенен, тем сильнее его притягательность, тем сильнее мы его любим. Это означает, что человеческая природа при помощи разума осознает притягательность блага, тоску по нему, потребность в благе, заложенную в сердце. Потом человек может от него отказаться, но именно в этом заключаются метания человеческого разума.

Следующий отрывок построен довольно сложно:

Поэтому к Прасути, столь прекрасной,
Что все блага, которые не в ней, —
Ее луча всего лишь свет неясный,
Должна с любовью льнуть всего сильней
Душа того, кто правду постигает,
Проникшую мой довод до корней.

Чтобы найти предмет обсуждения, нужно начать со второй терцины: «душа того, кто правду постигает», любого человека, различающего и понимающего истину, о которой мы говорим, «должна с любовью льнуть всего сильней», должна стремиться к Прасути, к началу, к Первоистоку всех этих благ, настолько прекрасному, что «все блага, которые не в ней, — / Ее луча всего лишь свет неясный»; все остальные блага есть не что иное, как отражение ее света. В общем, тот, кто понимает сказанное нами, не может не обратиться к сути, к источнику того общего блага, что стоит за любым частным благом.

Данте описывает метания человека в этом мире: вопрос в том, чтобы понять, что всякая вещь — это знак, след, «ее луча лишь свет неясный». Здесь это описывается слишком изощренно, но речь идет все о тех же чувствах, с которыми он с детства подходил к вопросу женщины, любви — наиболее притягательной силы, существующей в жизни человека.

Ту правду предо мною расстилает
Мне показавший Первую Любовь
Всего, что вековечно пребывает…

[Эту правду, тот факт, что любовь обращена к Богу как к единственному предмету, в котором она способна достичь полноты, «предо мною расстилает», показывает мне, а в оригинале «расстилает перед моим разумом», объясняет моему рассудку «мне показавший Первую Любовь / Всего, что вековечно пребывает».]

По мнению почти всех критиков, неназванный персонаж, своей философией и своими рассуждениями («чрез философские ученья», как мы читали ранее) доказывающий, какова Первая Любовь людей и ангелов — первая, разумеется, не в хронологической последовательности, а основополагающая любовь, лежащая в основе бытия и поэтому представляющая собой конечную цель любого существования, — это Аристотель.

Правдивый Голос расстилает вновь,
Сам о Себе сказавший Моисею:
«Узреть всю славу дух твой приготовь»…

[Мне подтверждает это голос Самого Бога, «правдивый Голос», сказавший Моисею, если дословно перевести этот стих, «Я открою тебе смысл всех вещей».]

И расстилаешь ты, когда твоею
Высокой речью миру оглашен
Смысл вышних тайн так громко, как ничьею.