Данте, который видел Бога. «Божественная комедия» для всех

Это уже не поэзия. Вспомните Генриха VIII, короля Англии, жившего в XVI веке. Он был женат, затем влюбился в одну из придворных дам и попросил Папу признать его предыдущий брак недействительным. Папа проверил соответствующие документы: Церковь очень скрупулезна в таких вопросах, нередко случалось, что люди вступали в брак под давлением, и тогда брак действительно мог быть аннулирован. Ведь для Церкви очень важно именно согласие вступающих в брак, а не так, как это было во времена римлян или в наше время в других культурах, когда отец практически продавал свою дочь ее будущему мужу. Итак, Папа, ознакомившись с делом короля, ответил: «Дорогой Генрих, мне жаль, но твой брак абсолютно действителен». И что же сделал Генрих? Он издал закон, в котором говорилось, что в Англии главой Церкви является он и авторитет Папы перестает действовать. Теперь он смог признать недействительным свой брак и жениться на Анне Болейн (правда, через пару лет ему опостылела и эта женщина, тогда он отправил ее на эшафот, чтобы жениться на третьей, потом еще и еще). Буря безумных страстей никогда не оставит в покое ни самого человека, ни тех, кто его окружает.

Или другой ярчайший пример, уже современный, — закон об абортах. Соединение друг с другом под «властью вожделения» может иметь одно нежелательное последствие: иногда это порождает жизнь, будто говоря, что такой род отношений имеет иной смысл, иную цель. И что же тогда делать? Все очень просто, издадим закон, в котором будет написано, что уничтожение еще не родившегося ребенка не является преступлением. Прекрасный закон, спасающий от пересудов. И то, что было злом, — убийство человека — становится благом, правом на «самоопределение», и все могут спариваться, как им вздумается. Вот что означает «вольность всем была разрешена».

Наконец, Данте говорит, о ком идет речь:

То Нинова венчанная жена,
Семирамида, древняя царица;
Ее земля Султану отдана.

[Она была царицей Ассирии, в Месопотамии,

где стал царствовать султан.]

Вот нежной страсти горестная жрица,
Которой прах Сихея оскорблен

[царица Дидона после смерти своего мужа Сихея поклялась вечно быть верной ему, но влюбилась в Энея, и когда тот оставил ее, убила себя];

Вот Клеопатра, грешная блудница.

[Еще один персонаж «легкого поведения» —

сначала с Цезарем, потом с Антонием… —

в общем, и она вела себя достаточно непринужденно.]

А там Елена, тягостных времен
Виновница; Ахилл, гроза сражений,
Который был любовью побежден…

[Елена, та самая Елена, виновная в том,

что из-за ее неразумной любви (она сбежала

с Парисом от своего мужа Менелая) разразилась Троянская война.]

Парис, Тристан. Бесчисленные тени
Он назвал мне и указал рукой,
Погубленные жаждой наслаждений[99]

.

В общем, все это — души людей, погибших из-за любви (либо самоубийцы, либо погибшие насильственной смертью), «погубленные жаждой наслаждений».

Вняв имена прославленных молвой
Воителей и жен из уст поэта,
Я смутен стал, и дух затмился мой.

Данте охватила такая жалость к этим людям, что его «дух затмился». Он растерялся, мучимый одним вопросом: как это возможно, чтобы самая великая вещь, какой только может жить человек, — любовь мужчины к женщине и женщины к мужчине (делающая нас подобными Богу — ибо любовь является природой Бога) стала причиной преступления, смерти, насилия, кровопролития и даже смерти вечной — ада? Это чрезвычайно важный вопрос для всех, и, чтобы подчеркнуть это, Данте упоминает множество великих людей. В сердце поэта пробуждается жалость и просьба о милости (как и в песни второй) к самому себе, потому что он чувствует, что этот вопрос касается, пронизывает его самого.

Но вот в эпицентре бури он видит двоих, отличающихся от остальных. И они тоже похожи на летящих птиц.

Я начал так: «Я бы хотел ответа
От этих двух, которых вместе вьет
И так легко уносит буря эта».

Эти двое чем-то отличаются, ведь они еще не потеряли друг друга, и буря по-другому влечет их за собой: им удается быть вместе.

И мне мой вождь: «Пусть ветер их пригнет
Поближе к нам; и пусть любовью молит
Их оклик твой; они прервут полет».

«Когда они будут пролетать мимо нас, — говорит Вергилий, — позови их! Позови во имя их любви».