Данте, который видел Бога. «Божественная комедия» для всех

Концовка изумительна. Они наконец вышли на пустынный берег, не видевший, чтобы по этому морю плыл человек, который вернется на землю. Здесь Вергилий опоясал Данте, «как Тот назначил», то есть как было угодно Богу, и — чудо! — как только он срывал стебель, на его месте тут же вырастал новый. Смерти нет, все возрождается. Это своего рода обряд, отсылающий к Крещению — водному омовению, к Миропомазанию, которое делает нас «воинами Христовыми». Данте опоясывается, а на языке Библии это означает быть готовыми к отправлению, к пути, к битве — к тому, чего потребует жизнь.

Но, помимо обрядовой стороны, мне хочется подчеркнуть невероятную созвучность, соответствие между словами, которые употребляет Данте здесь и теми, которыми он описывал историю Улисса. Сравним эти фрагменты (в квадратных скобках приводим текст оригинала, чтобы подчеркнуть созвучность рифм обоих фрагментов. — Прим. перев.).

Затем мы вышли на пустынный брег,
Не видевший, чтобы отсюда начал
Обратный путь по волнам человек.
Здесь пояс он мне свил, как Тот назначил.
О удивленье! Чуть он выбирал
Смиренный стебель, как уже маячил
Сейчас же новый там, где он сорвал.
[Venimmo poi in sul lito diserto, che mai non vide navicar sue acque omo, che di tornar sia poscia esperto. Quivi mi cinse sì com’altrui piacque: oh maraviglia! ché qual elli scelse l’umile pianta, cotal si rinacque subitamente là onde l’avelse.]

А вот строки из песни двадцать шестой «Ада»:

…Сменилось плачем наше торжество:
От новых стран поднялся вихрь, с налета
Ударил в судно, повернул его
Три раза в быстрине водоворота;
Корма взметнулась на четвертый раз,
Нос канул книзу, как назначил Кто-то,
И море, хлынув, поглотило нас.
[…Noi ci allegrammo, e tosto tornò in pianto; ché della nova terra un turbo nacque e percosse del legno il primo canto. Tre volte il fé girar con tutte l’acque; a la quarta levar la poppa in suso e la prora ire in giù, com’altrui piacque, infin che «l mar fu sovra noi richiuso».]

Как поразительно встречать в обоих фрагментах эти acque, piacque, (ri)nacque! Очевидно, перекличка здесь неслучайна, Данте подчеркивает, что говорит на ту же самую тему. Понятно теперь, почему Улисс не мог не потерпеть крушение? Почему Данте называет его предприятие «шальным полетом», приведшим его в ад? Потому что путешествие Улисса было предательством по отношению к его природе, его желанию. Само по себе желание выйти за Геркулесовы столбы, открыть за пределами известного моря повседневной жизни океан смысла — это желание хорошее, доброе. Однако, осуществляя его, можно не превозносить себя, а смиряться; подпоясаться не жаждой приключений, а тростниковым поясом; следовать за учителем и не бояться пройти весь путь.