Дар

До автобуса оставалось еще несколько часов. Накинув пальто, Владимир Ефимович вышел из номера, захлопнул за собой дверь и лишь потом вспомнил, что ключ он оставил на тумбочке у кровати. Подергав ручку, он хмыкнул, пожал плечами и направился к лестнице.

Небольшой холл на первом этаже был абсолютно пуст. В углу, у стойки портье, примостилась унылого вида кадка с засохшим фикусом. В противоположном темном углу стояли напольные часы, выполненные в виде английской башни Биг—Бен. Часы совершенно не вязались с казенным интерьером фойе и вызвали у Столина некоторое раздражение беспокойного толка.

Подойдя к стойке, он поискал глазами звонок, но обнаружил лишь шариковую ручку, регистрационный журнал и таракана, медленно ползущего вдоль исписанных листов. Владимир Ефимович вытаращился было на таракана и даже представил себе, как он захлопывает тяжелый журнал и размазывает несносную тварь между страницами, но сдержался. Доживая пятый десяток, вырастив двоих детей и схоронив жену, Столин научился терпимо относиться ко всем живым созданиям вне зависимости от того отвращения, что они в нем порой вызывали.

— Надо быть мягче, Федя, — миролюбиво обратился он к таракану. Таракан остановился и даже как–то диковато выгнулся, будто собираясь ответить Столину, но тотчас же припустил прочь, похрустывая лапками.

Владимир Ефимович нетерпеливо глянул на часы. Центральный автовокзал находился в пяти минутах ходьбы от гостиницы, из вещей у Столина имелся лишь скрипучий дипломат под кожу, однако рисковать Владимиру Ефимовичу не хотелось.

— Гхм! — он громко прочистил горло. Тотчас же из–за небольшой двери за стойкой, в направлении которой уполз таракан, раздались кряхтенье, писк и возня. Дверь распахнулась, и на пороге возник заспанный портье в брезентовой отчего–то куртке.

Портье улыбнулся нервно, поправил волосы, да так и остался стоять на пороге, не предпринимая ни малейшей попытки подойти ближе.

— Послушайте! — начал было Столин, но осекся. За спиной у портье, в темном проеме, что–то зашуршало так, будто в кипе старых газет резвился целый тараканий город.

Портье еще шире улыбнулся, обнажив на удивление длинные зубы, и, протянув руку, захлопнул дверь. Лишь после этого он сделал небольшой шажок в сторону Столина и остановился между дверью и стойкой в вопросительной и даже несколько наглой позе.

— Послушайте, — еще раз начал Столин, — я, собственно, собираюсь выписываться… через часок. Тут… есть у вас парк в городе?

Он осекся и уставился в пол в недоумении. «Какой парк? — думалось ему, — при чем здесь парк?»

Портье пожал плечами и снова вопросительно уставился на Столина, будто уловив его мысли.

— Ну да, ну да, — забормотал Владимир Ефимович маясь. — Я просто думал про парк, словом, посмотрел на часы ваши, лондонские, и подумалось про парк. Не суть. Я дверь запер, а ключ остался в номере. На окне. Или на тумбочке, черт его знает. И вот еще что — рядом с вами, в двух шагах, фасадные окна. Написано: «Парикмахерская «Фигаро». Стригут они или что?

Выпалив эту несусветицубессмыслицу, Столин угрюмо уставился на регистрационный журнал. Он чувствовал себя пренелепейше — портье в совокупности с часами за спиной вызывал у него нервозность и неуверенность.

— Вот если бы все в мире все разом забыли, — задумчиво протянул портье. — Ведь мир бы тогда рухнул. Люди порой бывают на удивление невнимательны, вам так не кажется, э–э–э.., — он мигом преодолел расстояние до стойки, схватил журнал, открыл его на нужной странице и снова уставился на Столина, — … э–э–э… Владимир Ефимович?

«Каков наглец!» — подумал было Столин и даже открыл рот, собираясь разразиться гневной тирадой, или, скорее, представив себе, что, возможно, у него хватит духу отчитать портье и, быть может, даже потребовать жалобную книгу или управляющего, но портье не дал ему этого шанса. Изогнувшивсь вдруг в подобострастный бублик, он улыбнулся приветливо и заявил:

— Но, с другой стороны, само по себе слово «гостиница» — ведь разве не должно оно внушать гостям, гостям, заметьте, некую уверенность в том, что вне зависимости от проблемы, будь она малой или великой, администрация, равно как и обслуживающий персонал, сможет решить ее незамедлительно и к взаимному удовлетворению и…

Тут он осекся, и на мгновение его улыбка превратилась в оскал, — … и… непротивлению сторон? Ведь правильно? Ведь верно?

— Верно, — пробормотал осоловевший Столин.

— А раз верно, то и славно. Это еще Гийом Аполлинер сказал, мол, что с нами будет, когда нас не будет… или не нас, а… впрочем, не важно. Ключ я вам сварганю, — портье панибратски подмигнул, — а что касается салона «Фигаро» — уж не извольте беспокоиться, это один из лучших салонов в городе. Как там было у классиков: «парикмахер Пьер…», не помню. Видите, я и есть живая иллюстрация того, как часто мы забываем порой судьбоносные вещи! Идите и ни о чем не беспокойтесь, — портье еще раз улыбнулся, показав длинные зубы, и кивнул, будто точку поставил.