Дар битвы

Пожалуйста, Господи, – молился он, – дай моим плечам силы. Позволь поднять меч в последний раз. Дай мне умереть с достоинством.

*

Годфри держал свой меч обеими дрожащими руками, стоя рядом с Акортом, Фултоном, Мереком и Арио, неподалёку от Дариуса, Лоти и Дрея, и боролся со своим страхом, заставляя себя не отступать. Имперцы прибывали нескончаемым потоком, будто у них вообще никогда не кончались солдаты, и сейчас свежая волна вновь бежала на Годфри, чтобы его убить. Он понимал, что это конец, и часть его, трясясь от страха, хотела поскорее покончить с этим, развернуться и убежать.

Но другая его часть говорила ему оставаться сильным и отбросить осторожность. За всю жизнь ему надоело убегать, надоело бояться. Что-то изменилось внутри него, и особенно это стало заметно после возвращения на родину, в то место, где вся его семья многими поколениями отважно сражалась за свою землю и свои идеалы. Он осознал, что всю свою жизнь провёл сопротивляясь: своему отцу, братьям, роли принца, судьбе воина. Он сопротивлялся ответственности. Сопротивлялся чести.

Впервые в жизни он понял, сколько сил тратил на это сопротивление, и теперь, глядя смерти в лицо, он больше не хотел идти против всех – он хотел идти вместе со всеми. Стать частью своей семьи. Своего рода. Стать героем, как его отец и братья. Он стремился к чести и понимал, что честь – в поступках и в выборе – была сейчас прямо перед ним. Он всегда боялся протянуть руку и взять её, принять её правила. Только сейчас он понял, как это было просто. Чтобы быть причастным к чести, нужно было просто вести себя по совести и достойно. Честь всегда была рядом, всегда ждала его, как родитель, который никогда не теряет веры в своих детей.

Годфри шагнул вперёд и оглушительно закричал, чтобы выпустить весь скопившийся страх, ярость, желание спасти собственную шкуру. Он занёс меч и опустил его прямо на имперского солдата, пробил его доспехи и вскрыл его грудную клетку. Такой силы и скорости он сам от себя не ожидал – солдат, с которым он так легко разделался, был вдвое его больше и явно убил немало людей.

Годфри в шоке смотрел на труп солдата у своих ног и не верил в то, что совершил. Будто это был не он, а какой-то незнакомец. Незнакомец, который нравился Годфри всё больше и больше.

Рядом с ним Дариус доблестно сражался, вымещая свою злость на имперцах, убивая по двое, трое, а то и четверо одним ударом, пока Лоти рядом с ним метала копья, а её брат Лок, не смотря на хромоту и больную руку, держал в здоровой руке мачете и убивал врагов не хуже других.

Мерек и Арио дрались как одержимые. Мерек полосовал имперцев своим кинжалом, а Арио метал камни из пращи и обезоруживал солдат. Акорт и Фултон, струсившие было и уже ступившие на мост, чтобы уйти женщинами и детьми, к радости и удивлению Годфри вернулись и самоотверженно бросились в бой. Они были толстыми и неуклюжими, но пользовались своими размерами и сбивали врагов с ног. Они даже нашли несколько увесистых булыжников и раскрошили ими черепа нескольких имперских солдат.

У Годфри в венах пульсировал адреналин, он был возбуждён битвой, воодушевлён целью защитить свою семью, свою родину, и наконец-то чувствовал, что нашёл своё место в мире. Он ощущал, что стал ближе к отцу, к своему народу, к Кендрику и рыцарям. Впервые в жизни он стал одним из них. Впервые он осознал, что означала воинская доблесть. Рыцари не поддавались своим страхам, целиком растворялись в битве, жертвовали жизнью за тех, кого любили. И Годфри тоже впервые не жалел себя.

Он задыхался, раны его саднили, но ему было плевать. Он не сомневался, что умрёт до заката – свежие ряды имперцев, появившиеся из леса, были тому подтверждением – но это его больше не волновало. По крайней мере, он умрёт отважно.

*

Гвендолин стояла на краю Каньона, и имперцы оттесняли её и её людей к пропасти. Они дрались не на жизнь, а на смерть, но больше не могли сдерживать имперское цунами. Оба солнца садились, они дрались весь день, совершили больше подвигов, чем можно было мечтать, и уже за это Гвен была благодарна.

Но теперь перевес окончательно перешёл на сторону имперцев. Гвен услышала вой, обернулась и увидела, как несколько солдат пинают Крона и бьют его своими щитами, как Кендрика окружили полдюжины врагов и ранили в руку, как Дариус упал на колени от удара молотом в плечо, как Дрей получил стрелу в лапу, а Эрека и Колдо вместе с их людьми оттеснили почти на самый край.

Она знала, что вскоре отступать будет некуда – ещё пара шагов, и все они полетят вниз, на дно Каньона, на встречу смерти.

Гвендолин в последнем порыве отчаяния подняла голову, впилась взглядом в небо и взмолилась.

Торгрин, любовь моя, где ты? Ты так мне сейчас нужен. Ты нужен мне больше, чем когда-либо прежде.