Дар Эмпатии. Как превратить хрупкость в силу

Что особенно нравилось мне в Дэнни с самого начала, так это то, что он просил меня говорить «нет», если мне не хочется делать что-либо. Он всегда хотел, чтобы я была с ним искренней и выражала свои неподдельные чувства. Он никогда не осуждал меня, несмотря ни на что. Дэнни никогда не хотел, чтобы я делала то, что мне не нравится, лишь бы угодить ему. Он всегда напоминал мне об этом, поскольку знал, что я склонна так поступать. Я ощущала его безусловную любовь ко мне. Но другим людям я по-прежнему не могла ответить «нет». Даже когда у меня был рак, мне было сложно ответить кому-то отказом. Смерть исцелила меня от этого недуга. После клинической смерти я потеряла многих друзей, включая Танишу, потому что больше не могла жертвовать собой ради их блага. Оглядываясь назад, я понимаю, что с помощью рака моё тело пыталось бороться с моей неспособностью сказать «нет».

До клинической смерти я привлекала эмоционально зависимых людей, подобных Танише. Такие люди тянутся к эмпатам, потому что любой менее чуткий человек сразу же уйдёт из таких однобоких отношений. А эмпаты остаются, зачастую из чувства вины за то, что мы не способны помочь этим людям, нуждающимся в нашей поддержке. Подобный стиль отношений выматывает. Я или выбивалась из сил, тщетно пытаясь выполнить бесконечные требования, или уходила, страдая от чувства вины. Такие ситуации, в которых никто не выигрывает – сущий кошмар для эмпатов.

Моё прежнее издательство Hay House владело радиостанцией, которую использовали его авторы. Я вела еженедельное шоу на этой волне, и однажды во время эфира мне позвонила женщина по имени Лорейн. Она услышала мою историю об отношениях с Танишей и решила рассказать о похожей ситуации, которая произошла с её боссом по имени Бен. «Это была работа моей мечты, – так она описала свою должность проект-менеджера в маркетинговой компании. – Я была полна решимости сделать всё возможное, чтобы доказать, что я лучше всех справляюсь со своей работой и не собираюсь останавливаться на достигнутом. Я хотела убедить всех, включая моего босса и, откровенно говоря, саму себя в том, что я чрезвычайно высоко квалифицирована. С первого рабочего дня я не жалела сил – предвосхищала любую потребность; сдавала отчёты, дополненные сводными таблицами; завершала все проекты задолго до крайнего срока и в пределах бюджета; задерживалась на работе допоздна. В течение дня я как мантру повторяла: «Что ещё я могу сделать? Как я могу сделать это лучше? Как я могу облегчить жизнь Бена?» Вместо того чтобы работать согласно графику с 9:00 до 17:30, я каждое утро приходила на работу в 7:30 и уходила в 20:00. Мне было всё равно. Я любила свою работу. Но я слишком увлеклась суетой, азартом, стала зависеть от улыбки Бена и его лёгкого кивка головой в знак одобрения. Я чувствовала себя виноватой, если упускала хотя бы одну маленькую деталь или уходила с работы раньше, чем остальные, особенно Бен.

Разумеется, Бен быстро привык к этому, и когда Лорейн встретила любовь всей своей жизни, стала ходить с ним на свидания и покидать офис во вполне законное время, в 18:30, Бен начал отпускать колкие замечания о том, что она «рано» уходит из офиса. «Ты прямо-таки пулей вылетела отсюда вчера вечером», – говорил он. Или: «Здорово, наверное, уходить, во сколько хочешь». Это было просто смешно, потому что она всё ещё начинала рабочий день в 7:30 и всегда обедала, не отрываясь от работы. Ситуация достигла высшей точки за пару дней до звонка на мою радиопередачу, когда Лорейн выключила свой компьютер в 18:30, собираясь уходить, и Бен раздражённо сказал: «В следующий раз, когда соберёшься уйти пораньше, предупреди меня, чтобы я заранее отдал тебе мои отчёты для обработки».

«Я вспылила, – рассказала Лорейн. – Впервые за всё время. Он выглядел таким надменным, таким самодовольным». «Это вы дайте мне знать в следующий раз, когда захотите, чтобы я ушла позже!» – ответила Лорен и направилась к лифту.

Она чувствовала себя великолепно. Около пяти минут. А потом испытала чувство вины за свою дерзость, за то, что оставила Бена одного… Кроме того, она боялась потерять работу. На следующее утро она постаралась быть особенно милой с Беном, чтобы загладить свою вину. Она снова начала задерживаться допоздна, хотя и понимала, что долго так продолжаться не может. «И вот я снова там, – сказала она, – в капкане стремления быть умнее, быстрее, быть лучше всех».

Во время нашего звонка я посоветовала ей откровенно поговорить с Беном, сказать ему, что у неё есть личная жизнь и что это нерационально проводить на работе столько времени изо дня в день. Ей следовало быть с ним откровенной и дать ему знать, что такой режим работы ей не подходит, а затем посмотреть, что он на это ответит. В случае неадекватной реакции ей стоило бы подумать о поиске новой работы. Я попросила её снова позвонить на мою радиопрограмму, чтобы сообщить о том, как разрешилась эта ситуация.