«Дар особенный»

                      Вокруг меня стихией жизни
                      Бурлят, рокочут, как прибой,
                      День, время и труды чужие,
                      Мир яви, сущий сам собой.

                      Но, пленник слов и наважденья,

                      Я силюсь лишь воссоздавать —
                      Невольно, тщетно – те виденья,
                      Которым явью не бывать.

                      Я – вымысел, живой до боли,

                      Сон, хоть мне чувствовать дано,
                      Останки отгоревшей воли,
                      Созвучье, что обречено

                      Прервать полет в тоске бессилья,

                      Страшась найти удел чужой
                      Иль опустить навеки крылья
                      В пути меж сердцем и душой.

                      Да не пробьет он, час прозренья:

                      Быть может, видеть – тяжелей…
                      О солнце, свет, как прежде, лей
                      На сонное мое забвенье!

Боря Дубин

20 августа 2014 года в возрасте 67 лет скончался Борис Владимирович Дубин.

У Хуана Рамона Хименеса есть книга «Испанцы трех миров» об испанцах Испании, Латинской Америки и тех, кто ушел в мир иной. Давно, в студенческие годы, когда я впервые прочитал эту книгу, я понял, что у меня будут друзья трех миров: как правило, недооцениваемые нами друзья-приятели, но также великие единомышленники и собеседники, которые меня не знают, ибо жили давно, а я их узнал по их книгам и которые станут мне дороже первых, и, наконец, те друзья, которых я буду терять. Одно исключение скоро появилось – Боря Дубин, с которым я благодаря Наташе Малиновской и Толе Гелескулу познакомился в середине 1970-х и который стал и другом-приятелем, и кумиром, книги и строчки которого лепили меня, ломали и обтесывали. Теперь появилось и еще одно исключение: он же стал и тем, кого я потерял.

Он во всем был (так мне казалось) абсолютно успешен – красив, мудр, добр, прекрасен в кругу семьи. Авторитетнейший социолог, и был он им еще тогда, когда у нас и социологии, казалось бы, не было и быть не могло, гениальный переводчик поэзии испаноязычной, французской, польской, португальской, замечательный эссеист и поэт, которого знали и любили друзья его юности и которого узнали и полюбили уже сейчас те из молодых, которым он наконец открыл и эту грань своего таланта.

Боря был старше, и я, подслушивая, подсматривая и, наконец, читая, шел следом, иногда буквально след в след, делая благодаря ему те же открытия, которые делала и вся страна, – Мачадо, Вальехо, Милош, Аполлинер, Жакоте, Пессоа, но главное, Борхес. Борхеса он знал и чувствовал так хорошо, что, казалось, Борхес стал таким, каким мы его знаем, благодаря ему, что Дубин и был учителем и наставником самого Борхеса и дома, и в школе и в литературном деле.

Боря был одним из тех переводчиков, которые ни за что не стали бы переводить то, чего не могли бы написать сами. Ни за «Руслана и Людмилу», ни за «Бородино», ни за «Облако в штанах», ни за «Крысолова» Боря не взялся бы. Если на минуту согласиться с тем, что перевод невозможен, то это ведь наивысшая награда и высшая похвала – то, что все эти великие стихи написаны Борисом Дубиным:

                  И трость, и ключ, и язычок замка,
                  И веер карт, и шахматы, и ворох
                  Бессвязных комментариев, которых
                  При жизни не прочтут наверняка,
                  И том, и бледный ирис на странице,
                  И незабвенный вечер за окном,
                  Что обречен, как прочие, забыться,
                  И зеркало, дразнящее огнем
                  Миражного рассвета… Сколько разных
                  Предметов, караулящих вокруг, —
                  Незрячих, молчаливых, безотказных
                  И словно что-то затаивших слуг!
                  Им нашу память пережить дано,
                  Не ведая, что нас уж нет давно.

То, что Боря Дубин перевел, могло быть в оригинале и не написано. Но написано было, поэтому есть на земле великая профессия переводчик и есть великие стихи, принадлежащие перу Бори Дубина.

Библиографическая справка

Некоторые работы, включенные в настоящее издание, печатаются с дополнениями и уточнениями по сравнению с указываемыми здесь первоначальными публикациями.

С русского языка на всемирный // Багно В.Е. Миф – образ – мотив. Русская литература в мировом контексте. СПб.: Вита Нова, 2014. С. 229–247.