Дар Прозерпины

На другом берегу неожиданно заиграла музыка. Неужели это уцелевшие оркестранты на холме играют сбор тем, кому удалось уцелеть в потопе? Алексей еще быстрее припустил вперед. У самого конца моста предательский отбойный вал, образовавшийся в результате столкновения реки с каким-то непокорным фонарным столбом, все-таки смыл его с перил, но до берега оставалось всего-навсего пару метров, которые он преодолел, несколько раз энергично взмахнув руками…

…Максим, оказавшийся ввергнутым в пучину вод, сначала плохо понял, что с ним произошло. Он не чувствовал ни боли, ни страха. Все случилось столь стремительно, что он не уразумел, как именно. До его сознания стало медленно доходить, что сейчас он в воде, которая сомкнулась над ним, и что-то неумолимо тянет его все глубже вниз. То ли течение, то ли собственный вес, увеличенный многократно содержимым рюкзака, который он безуспешно пытался скинуть, и карманов, которые, сколько он ни опустошал, все время наполнялись заново с удвоенной силой. Максим поднял голову. Светлые блики, мерцавшие на поверхности, постепенно мутнели. Толща воды, разделявшая его и поверхность реки, увеличивалась. Он предпринял отчаянную попытку сбросить с себя куртку с рюкзаком, с которыми шел на дело, но ничего не вышло, руки не слушались.

– Ты добился, чего хотел, у тебя есть золото. Счастлив ли ты? – совсем близко от уха раздался знакомый нервирующий тембр домового Ивана Ивановича.

Максим силился ответить, что ему ничего не надо, только бы спастись, тогда он уж точно начал бы другую жизнь, устроился на завод и даже, может статься, завел бы жену. Только бы выбраться на поверхность! Но, как ни силился, сказать Максим ничего не мог – кругом вода, а дыхание на исходе. Он так и не увидел самого собеседника. Бывший вор посмотрел последний раз наверх, где затухал мерцающий свет, и смирился с неизбежным…

* * *

Пристроившись на огромных ветвях могучего дуба, возле реки сидел Иван Иванович Иванов и что-то записывал настоящим гусиным пером себе в блокнот, который тоже был не совсем обычным, а скорее напоминал стопку старинной бумаги с вензелем в правом верхнем углу. Временами он задумчиво глядел вдаль на дождевую завесу, закрывал глаза, причмокивал губами, снова писал. Иногда поднимался со своего места и комментировал происходящее. «Вот оно! Настоящее бедствие постигло город, все погружается в пучину вод…» Поэтично? Нет, не очень. Может, сначала стоит набросать несколько строк к будущему мифу «О поединке Пифона с Ариохом»? Или лучше «О сражении великого князя Пифона с неразумным Ариохом». Нет, акцент в названии нужен более сильный. Скажем, «О победе великого и благородного князя Пифона над неразумным и своенравным Ариохом». Уже лучше. Кроме того, событие это в исторической перспективе, конечно, более значимое, чем затопление какого-то города, который не являлся столицей не то что великой империи, но даже удельного княжества.

Как раз в это время река поглотила мост. Вода моментально смыла несколько десятков человек и снизу до Пифона донеслись истошные предсмертные крики:

– Помогите! Кто-нибудь! Спасите!

– Тону!

– А-а-а!

– Иван Иванович, спасите, умоляем…

На завале, образованном ларьком, в котором когда-то очень бойко шла торговля мороженым, и упавшим фонарем с зацепившимися деревьями, удалось удержаться небольшой группе граждан. Они изо всех сил умоляли Ивана Ивановича прекратить их муки. Однако мольбы тонущих мало трогали Главного распорядителя. С нежной улыбкой на устах он взирал с дерева на их страдания. Дождь и ветер обходили Иванова стороной и нисколько не мешали его литературным изысканиям.

Тон криков постепенно менялся, и теперь страдальцы посылали ввысь брань и проклятия. Среди прочего Иван Иванович уловил:

– Пропади ты пропадом, Иван Иванович!

– Какой же ты все-таки подлец!

На последнее обвинение он решил ответить.

– Подлец, говоришь? А поработай-ка со всякой швалью с мое? Да и какой из меня подлец, в самом деле? Подлецом можно назвать того, у которого есть, по крайней мере, характер. У меня же он отсутствует. Понял? Эй, ты! Неразумный представитель рода людского! Или ты полагаешь, что у тех, кто не принадлежит к вашему виду, обязательно имеется какой-то характер? Так вот, заруби себе на носу, характер, а значит и возможность быть подлецом, есть только у тех, кто сейчас копошится внизу, типа вас, а другие и без него прекрасно обходятся.

Накатившей волной сорвало еще пару человек, оставшиеся же продолжали посылать брань:

– Будь ты проклят за то, что устроил все это!

Иванов почесал за ухом гусиным пером и бросил вниз:

– Во-первых, я ничего в этом мире не устраивал, так что критика не по адресу. А насчет проклятого… Не тебе, право, кого-то проклинать, червь человеческий. Ты хоть знаешь, что такое быть проклятым?