Читаем Дар слов мне был обещан от природы полностью

Тяжела и страшно сильна,Захватившая нас рука.Наша гибель слишком ясна.Наша гибель слишком близка.

Арлекин

Но подумай, какой просторРазвернется там пред тобой.Потолок в тюрьме — голубой,Вместо стен — силуэты гор.

Пьеро

Как любить такую страну,Где у всех мы будем в плену?У широкой синей реки,У бессонницы и пурги,И у сушащей кровь тоски,От которой в глазах круги.И у проволоки тугой,И у низких, чахлых берез,Бездорожий тундры нагой,И таежных несчетных верст.Но бояться этой страныМы не станем и в смертный час.Беспощадный гнев сатаныНесклоненными встретит нас.

Яркий свет из боковой стены, выдвинут стол; за ним Асмодей в форме.

Асмодей

Понятно ль вам, какою силой тайнойВладеет тот, кто вас привлек сюда?Не думайте, что вы в тюрьме случайно.Нет, вы сидите крепко, господа.Не стоит здесь показывать отвагу,Но жизнь спасти еще надежда есть,Вы эту мне подпишите бумагу.

Пьеро

Но прежде разрешите нам прочесть.

Асмодей

Нет, ни к чему. Я слова не нарушуИ все скажу, что вы нашли бы там.Вы мне передаете ваши души,Я ж, так и быть, дышать позволю вам.Вас не спасет ни мужество, ни чудо,Пишите, иль обоих придушу.

Пьеро

Я этого подписывать не буду.

Арлекин

Умру, но ни за что не подпишу!

Асмодей

(читает заклинание)

Сорок сов собралися во тьме.Меркнет тьма под ударами крыл.Хеляме! Хеляме! Хеляме!Черный ветер, исполненный сил,Пронесись, пронесись по тюрьмеУлетающим совам вослед.Намоныйа манги хеляме!Бафомет! Бафомет! Бафомет!

Ветер, он треплет студентов, сшибает их с ног, бьет друг о друга и уходит.

Арлекин

Я изнемог. Я больше не могу.

Пьеро

Нет, хуже там в январскую пургу.

Асмодей

(читает заклинание)

Не свистят, не щебечут птенцыУ железных полуночных птиц.Их под соснами ждут мертвецы,Разорвавшие цепи гробниц.И устами в могильной пылиМне лепечут жестокий совет:Намоныйа манги бубулин,Бафомет! Бафомет! Бафомет!

Выбегают разноцветные чертенята и бьют, кусают, бодают ребят. Те отбиваются крайне неудачно. Чертенята уходят.

Арлекин

Не выдержать в мучении таком.

Пьеро

Нет, хуже там, в бараке воровском.

Асмодей

(читает заклинание)

Покатись! Покатись! Покатись!В мир подземный бездонен поклон.Опрокинься надзвездная высь!Пополам расколись небосклон!Из глубокой подземной водыВыплывает полуночный свет.Нере, нере, чулыб, чулугдыБафомет! Бафомет! Бафомет!

Происходит нечто ужасное.

Арлекин

Мне больно! Больно! Милости прошу!

Пьеро

Начальничек, пусти! Я подпишу!

Асмодей

(в сторону)

Ну, Вельзевул! Тяжелый сдан экзамен.

(обращается к Пьеро и Арлекину)

Пишите, и немедленно в отъезд.Держите ручку, вот для вас пергамент…

Пьеро

(на момент задумавшись)

Перейти на страницу:

Все книги серии Неизвестный XX век

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
Жизнь Пушкина
Жизнь Пушкина

Георгий Чулков — известный поэт и прозаик, литературный и театральный критик, издатель русского классического наследия, мемуарист — долгое время принадлежал к числу несправедливо забытых и почти вычеркнутых из литературной истории писателей предреволюционной России. Параллельно с декабристской темой в деятельности Чулкова развиваются серьезные пушкиноведческие интересы, реализуемые в десятках статей, публикаций, рецензий, посвященных Пушкину. Книгу «Жизнь Пушкина», приуроченную к столетию со дня гибели поэта, критика встретила далеко не восторженно, отмечая ее методологическое несовершенство, но тем не менее она сыграла важную роль и оказалась весьма полезной для дальнейшего развития отечественного пушкиноведения.Вступительная статья и комментарии доктора филологических наук М.В. МихайловойТекст печатается по изданию: Новый мир. 1936. № 5, 6, 8—12

Виктор Владимирович Кунин , Георгий Иванович Чулков

Документальная литература / Биографии и Мемуары / Литературоведение / Проза / Историческая проза / Образование и наука