Дар смерти

Храмовник сычом сидел в отведенной ему каморке. А если попробовать… ну чуть-чуть? Самую капельку? Магия, это ведь тоже наука!

Если на человека ведро воды выплеснуть, сразу заметно будет, а если пара капель упала? Да сквозь одежду и не почувствуешь…

Я попробовала потихоньку, пара искорок сбежала по пальцам, и скрылась в переломе. Мальчик и не заметил.

Храмовник тоже не вылетел с воплем: «хватайте мага жизни!».

Надо, надо посмотреть, что там у него в каморке. Хотя… я ведь не разберусь. Знаний у меня недостаточно, к сожалению. Но посмотреть все равно надо.

* * *

Намерения мои подождали бы до ночного дежурства, но… осуществилось все намного раньше. И взламывать замок не понадобилось.

В лечебницу явился Белесый Палач.

Мило улыбнулся ошалевшей Сиенте, так взглянул на Бертена, что лекарь вздрогнул, небрежным кивком приветствовал расцветшего розой Харни и… поцеловал мне руку.

Сволочь белесая!

— Госпожа Ветана, мое почтение.

— Ваша светлость…

Что бы еще сказал или сделал герцог, осталось неизвестным, потому что в этот миг из своего угла появился храмовник. Увидел герцога, сравнялся расцветкой со свежепобеленной стеной и вознамерился юркнуть обратно, да куда там!

— Стоять!

Замерли все. Даже больной, который по стеночке пробирался в отхожее место.

— Что понадобилось храму в лечебнице для бедных?

Вопрос был задан, вроде бы лениво и нехотя, но ты поди, не ответь… Храмовник и не пытался.

— Предстоящий Фолкс решил, что при каждой лечебнице должен быть хотя бы один пастырь. Чтобы было кому утешать и напутствовать грешные души.

— Замечательное намерение! — горячо одобрил герцог. — А тут вы молельню оборудовали, да?

И пошел прямо на храмовника. Тот как стоял, так и влепился в стеночку.

Герцог широко распахнул дверь.

Хм-м…

На молельню это было похоже, как я на куртизанку. Помещение было заставлено какими-то приборами. Поблескивали золотые проволочки, пробегали искорки между драгоценных и полудрагоценных камней…

— Это теперь нужно для душенапутствия?

Рамон Моринар даже не язвил. Не издевался, не проскальзывали в его тоне ехидные нотки. Но выглядело это ужасно.

— Это… для очистки!

— Душ?

— Это место долгое время было средоточием горя и боли. Чтобы впредь было легче….

Дальше я не слушала, подозреваю, что и герцог тоже.

Вот ведь бред собачий! В каждой лечебнице кто-то умирает, а кто-то и рождается, положительные и отрицательные эмоции перекрывают друг друга и получается вполне нейтральное место. Уж всяко без очистки обойдемся…

Рамон осмотрел приборы, потрогал один из них пальцем, и вынес решение:

— Ладно, чистите. Но чтобы через два дня тут была приличная молельня. Лично приеду проверю.

Судя по кислой морде храмовника — первой службой будет заупокойная по некоторому слишком наглому герцогу, но Моринар и не подумал обращать на это внимания. Улыбнулся…\

— Мне нужен полный список всех лекарей и служителей, которые в ту ночь занимались раненными. Корона требует.

— Ваша светлость! — прибежавший Растум так низко поклонился, что едва пол макушкой не задел. — Такая честь…

— Господин… Русум?

— Растум, ваша светлость.

— Да, именно так. Подготовьте мне полный список отличившихся в ту ночь. Кто был здесь, кто что делал… да, это ко всем относится. Коронная награда ждет своих героев.

Рамон многообещающе улыбнулся, а я вдруг подумала о другом, совсем другом.

— Ваша светлость, а почему — всем? — пискнул Харни.

— Чтобы никто не соврал, не приукрасил… и да, увижу, что все написано под диктовку — глотку вырву, — проинформировал герцог.

А ведь это не просто так, нет. Что ему — мало было бы списка от Харни? Для наград-то?

Более, чем достаточно. А герцог требует полный рассказ… зачем?

Шарик.

Тот самый, который я извлекла из ран герцога. Который неясно как туда попал, но точно неспроста. Но если кто-то думает, что я нанималась сюда таскать каштаны из огня и разнюхивать, кто виноват…

Э, нет!

Мое главное желание — спокойно жить и работать, а с остальным герцог пусть сам разбирается.

Моринар правильно понял мой взгляд, отвесил на прощание поклон и удалился, сообщив, что через два дня он явится за списками, тогда же и молельню осмотрит.

Скрипнув зубами, уполз храмовник. Растум перевел взгляд на меня.

— Вета, а с чего вдруг такая любезность со стороны герцога?

— Любезность? — так же искренне удивилась я.

— Он тебе руку поцеловал, — глаза у Сиенты были большие-большие…

Я осмотрела запястье, потом кисть… ничего нового на них не появилось и не убавилось.

— А что в этом такого?

— Это же герцог Моринар!

— И теперь ему запрещено быть вежливым?

Зря я это сказала.

В глазах Сиенты зажегся опасный огонь, и в следующий час на меня бы вывалили всю подноготную, но — ура! Принесли мужчину с ножевой раной, и я отправилась работать.

Да здравствуют больные… гхм…

* * *

Гентль Шир злобно посмотрел на подручного.

— Как так? Моринар?

— Сам Палач! Явился, словно его туда приглашали, и заявил, что дело хорошее, надо бы молельню сделать.

Гентль даже ногой топнул.

Молельню?

Всякому отребью?

А не жирно ли будет! Вот его бы воля, он бы вообще таких тварей травил, как тараканов! Ибо недостойны жизни! Вот кому и зачем нужна эта… эта дрянь помойная?