Дар смерти

Голубые глаза блеснули искрами.

– Вета, ты обиделась?

Я топнула ногой.

– Бертен, ты с ума сошел! На людях…

– А если наедине?

– Тогда – тем более нет! – отрезала я.

– А если я тебе предложу руку и сердце?

Я открыла рот. Потом закрыла. Сказано было шуткой, но что-то такое горело в глазах Сенара, не позволяющее легко отнестись к его словам.

– Я бы сказала – подумаю. А до конца размышлений – все равно ни-ни…

Бертен развел руками, к немалому удовольствию наблюдающей за нами Сиенты.

– Что ж… Лучше иметь жену, которая думает, а не которая соглашается.

– Вот я и не согласилась, – чопорно ответила я и направилась переодеваться. Бертен с Сиентой посмеивались за спиной.

М-да, плохо. Кажется, меня уже поженили с Бертеном, и мне это решительно не нравится. То есть сам Бертен нравится, а вот возможность выйти замуж… пугает.

Хм, Вета, а ты не слишком многого хочешь? За герцога не собираешься, за лекаря (кстати, второго по счету) тоже нет, так что ж тебе надо?

Не знаю. Но точно не замуж.

* * *

Не успела переодеться, как в комнату ввалился – иного слова не подберу – служитель храма. Я взвизгнула, как можно более противно. Храмовник поморщился, но я честь честью извинилась.

– Ох, простите. Думала, кто из мужчин ломится…

Извинение бедолагу тем более не обрадовало.

– Я пришел благословить тебя, чадо, перед рабочим днем…

Я хлопнула ресницами, но спорить не стала. Опустилась на колени, как и положено[20].

– Благословите, служитель…

– Благословляю тебя на труды во имя Светлого, дитя света.

И вот не сойти с этого места, если в сей момент меня магией не прощупали. По мою душу, что ли? А ведь похоже… Что делать? Сдерживать дар что есть силы.

Скорее всего. Сдерживать, контролировать, не допускать выплесков… И лечить магией тех, кто обращается в нерабочее время.

Получится? А видно будет…

* * *

День шел спокойно. Пара переломов, отравление, избитая мужем женщина, сам муж с проломленной головой – когда жертве надоело, она взяла скалку в руки, а была дама чуть не вдвое крупнее супруга… Ребенок со сломанной рукой…

И тут я впервые не удержалась. Храмовник сычом сидел в отведенной ему каморке. А если попробовать? Ну чуть-чуть? Самую капельку? Магия – это ведь тоже наука! Если на человека ведро воды выплеснуть, сразу заметно будет, а если пара капель упала? Да сквозь одежду и не почувствуешь!

Я попробовала потихоньку, пара искорок сбежала по пальцам, и скрылась в переломе. Мальчик и не заметил. Храмовник тоже не вылетел с воплем: «Хватайте мага жизни!» Надо, надо посмотреть, что там у него в каморке. Хотя… я ведь не разберусь. Знаний у меня недостаточно, к сожалению. Но посмотреть все равно надо.

* * *

Намерения мои подождали бы до ночного дежурства, но… осуществилось все намного раньше. И взламывать замок не понадобилось.

В лечебницу явился Белесый Палач. Мило улыбнулся ошалевшей Линде, так взглянул на Бертена, что лекарь вздрогнул, небрежным кивком приветствовал расцветшего розой Харни и… поцеловал мне руку. Сволочь белесая!

– Госпожа Ветана, мое почтение.

– Ваша светлость…

Что бы еще сказал или сделал герцог, осталось неизвестным, потому что в этот миг из своего угла появился храмовник. Увидел герцога, сравнялся расцветкой со свежепобеленной стеной и вознамерился юркнуть обратно, да куда там!

– Стоять!

Замерли все. Даже больной, который по стеночке пробирался в отхожее место.

– Что понадобилось Храму в лечебнице для бедных?

Вопрос был задан вроде бы лениво и нехотя, но ты поди не ответь… Храмовник и не пытался.

– Предстоящий Фолкс решил, что при каждой лечебнице должен служить хотя бы один пастырь. Чтобы было кому утешать и напутствовать грешные души.

– Замечательное намерение! – горячо одобрил герцог. – А тут вы молельню оборудовали, да?

И пошел прямо на храмовника. Тот как стоял, так и влепился в стеночку.

Герцог широко распахнул дверь.

Хм-м…

На молельню это походило, как я на куртизанку. Помещение было заставлено какими-то приборами. Поблескивали золотые проволочки, пробегали искорки между драгоценных и полудрагоценных камней…

– Это теперь нужно для душенапутствия?

Рамон Моринар даже не язвил. Не издевался, не проскальзывали в его тоне ехидные нотки. Но выглядело ужасно.

– Это… для очистки!

– Душ?

– Это место долгое время было средоточием горя и боли. Чтобы впредь было легче…

Дальше я не слушала, подозреваю, что и герцог тоже. Вот ведь бред собачий! В каждой лечебнице кто-то умирает, а кто-то и рождается. Положительные и отрицательные эмоции перекрывают друг друга, и получается вполне нейтральное место. Уж всяко без очистки обойдемся.

Рамон осмотрел приборы, а потом вдруг улыбнулся – и воздел к потолку руку, несколько театральным жестом. По пальцам герцога побежали искорки огня, над ладонью сформировался крупный огненный шарик. Храмовник побледнел. И истошно взвыли приборы. Повернулись, указывая на герцога, стрелки, засветились драгоценные камни, побежали разноцветные огоньки, словно крича: «Магия! МАГИЯ!!!»

А ведь это на меня охотятся. То есть на мага жизни.

Видимо, это понял и Рамон, потому что шарик огня впитался в его ладонь, и герцог очень недобро поглядел на храмовника.