Даринга: Выход за правила (СИ)

— Уши пооткручиваю. Говорил же смазать, — проворчал он и сунул очки дужкой в рот, сразу теряя вид доброго дядюшки. И очки были странные — не стекла, а ограненные хризолиты или опалы в костяной оправе. А сам мужчина, бритый, седой, вислоусый — и был Труланом Медведем, восприемником королевы, лучшим другом ее отца. Загорелое, почти квадратное лицо с широкой челюстью и пронзительными глазами показалось штурману симпатичным. Да и фигура медвежья, движения плавные и сильные, несмотря на возраст — полная противоположность болезненному епископу. Риндир подумал, не замешана ли в изгнании дядьки и банальная зависть. Этого девки любят.

— Переставай топтаться ужо. Ставень мне свернешь, — Трулан подставил предплечье. Глянул, что в одной рубахе, сплюнул и скрылся в коморе. Воротился через минуту в наруче из бычьей кожи. Сокол слетел на руку. Медведь ножом аккуратно поддел суровую нить, размотал и высвободил письмо. Риндир вернулся на ставень. Трулан взрезал кожаный футляр и развернул, взрезав нитку. Бусинки звякнули, отразили свет Танцовщицы гранеными боками.

— «Пора»… Сколько я ждал этого «пора»! Десять лет…

Изнутри протопали шаги, Медведь отодвинул дланью-лопатой попытавшуюся высунуться в окно белявую голову с пробором по середине торчащих, словно сосульки, волос.

— Вон спать иди!

Повернул к Риндиру широкое лицо.

— С рассвета выступаем.

Глаза дядьки были влажные.

— Скажи кровиночке моей… — Риндиру показалось на миг, что он спалился, и Трулану известна его оборотническая сущность. — А, ты ж не можешь сказать. Жалко!

Он еще раз умелся в комору, а после, подманив Риндира, обвязал ему лапу алым, на ощупь шелковым, вышитым колючим золотом платком.

— Вот, она все поймет. Если тележка с яблоками не опрокинется — будем в Солейле через неделю.

Поднимаясь на крыло и закладывая круг перед возвращением, Риндир все пытался понять, а при чем тут яблоки. Но потом просто выбросил фразу из головы.

Неделя тянулась, как анаконда: голова давно уже ушла в шуршащую траву, а хвост все еще скрывался где-то в древесной кроне. Епископу не становилось легче. А юная королева, отговорившись от озабоченных служанок тем, что молится за брата, бесконечные часы проводила в ожидании у окна. Веселой Риндир за это время запомнил ее только раз: когда он вернулся, и Бранни сняла с когтистой ноги алый платок. Рассмотрела, зацеловала и спрятала в одну из своих захоронок, заложив камнем. Сокол тоже удостоился поцелуев. Вояка Цмин, просмотрев записи, шутил, что теперь штурман, как честный человек, просто обязан на королеве жениться.

Риндир пообещал откусить ему ухо.

— «Орел укусил отца Федора»! — приятель загоготал.

— Нет, вот скажи мне, будто за последние пятьсот лет человечество шедевров не создало, что ты все двадцатый век цитируешь?

Цмин мысленно развел ладони:

— А может, мне просто нравится двадцатый век?

Анаконда ползла, ворожа коричневыми пятнами, и штурман обратился к Альву, объяснив, что девочка просто сгорит от ожидания, если ее не отвлечь. Капитан поинтересовался, удастся ли им выбраться из замка так, чтобы никто этого не заметил. И, получив утвердительный ответ, назначил место встречи.

Флаер опустился на гору невидимкой, только чуть заколыхался нагретый воздух. Спустилась лесенка, приоткрылись двери. Сокол облетел Бранни посолонь, толкая мысленно:

— Входи.

И сам стремительно влетел внутрь, чтобы превратиться, переодеться в хвостовом отсеке и перехватить кофе с бутербродами. Посадка заняла не больше десяти секунд.

Рядом с Альвом сидела Фира: капитан решил, что после интенсивной работы по воскрешению искусственного интеллекта «Твиллега» ей необходим отдых. Юная королева улыбнулась ей:

— Здравствуй, старшая женщина!

Фира рассмеялась:

— Ты о моей маме, должно быть. Мы с ней очень похожи.

Встряхнула похожими на шлем черными волосами, протянула изящную руку для пожатия:

— Я Фира. Инженер Эсфирь Бьяника.

— А я — Альв Мадре, — капитан похожим движением отбросил за спину длинные волосы — для разнообразия светлые. Кивнул на кресло. — Вот и познакомились. Садись.

И поднял флаер в воздух.

Они летели на восток, к морю. Освоившись с легкой перегрузкой, Бранни во все глаза смотрела сквозь прозрачный нос и пол машины на проплывающие леса, полянки, речки в каменных рыжих берегах. Листья тронула желтым и коричневым подступающая осень, и хотя еще не облила мир своей яркой красотой, смотреть вниз было красиво и чуть-чуть страшно, так что слегка захватывало дух. Подошел Риндир, оперся на спинку кресла Бранвен. Она закинула к штурману восхищенное лицо:

— Как красиво! Мне раньше снилось иногда, что я летаю, но сейчас…

Он едва подавил в себе желание взъерошить Бранни волосы. Широко улыбнулся.

— Здорово, что тебе нравится. А дальше будет еще лучше.