Дарио

Красивый мафиози поднял руку, и Адриано снова замолчал.

Это было удивительно — они могли быть братьями, но это было похоже на то, как хозяин успокаивал свою собаку.

— Я уже сказал ей, что если ее отец не присоединился к заговору против тебя, то он будет в безопасности, — объяснил Массимо.

Мафиози посмотрел на меня.

— Я сделаю еще один шаг тебе навстречу. Обещаю, что твой отец будет в безопасности, даже если он вступил в заговор против меня… если только он раскается в своей ошибке и расскажет мне все, что знает. И если ты пойдешь со мной добровольно. Договорились?

Я тяжело сглотнула.

— … да.

И взглянула на отца.

Он выглядел испуганным, но молчал.

Я не знала, нужно ли мне рассказать о том, что сказал мне этот уродливый человек.

Но потом вспомнила, что эти люди состоят в Cosa Nostra.

Я не собиралась рисковать жизнью отца из-за пустых обещаний убийц.

— Ничего? — обратился мафиози к отцу, затем снова повернулся ко мне. — Возможно, ему нужно еще немного времени на размышления. Ты готова?

Я наклонилась и поцеловала отца в щеку. Он схватился за мою руку.

— Все будет хорошо, — прошептал папа. Он слабо улыбнулся, словно пытался убедить меня в том, во что сам не верил.

Я кивнула и постаралась быть храброй. Затем снова повернулась к мафиози.

— Я готова, Дон Розолини.

Красавец-мужчина одарил меня дьявольской улыбкой, которая была одновременно и соблазнительной, и пугающей.

— Мой отец был Дон Розолини, — сказал он. — Можешь называть меня Дарио.

Глава 5

Дарио

Первым, что я увидел, войдя в кафе, была она.

Длинные каштановые волосы, волнами рассыпающиеся по спине… простое белое платье…

Карие глаза, в которых отражалась душа, на самом невинном лице.

Я просидел в тюрьме четыре года, и всего семь дней, как вышел на свободу.

После моего возвращения братья пытались свести меня с разными дорогостоящими эскортницами.

Но я сопротивлялся.

И говорил им, что это слишком опасно. Что наши враги попытаются добраться до меня через женщину.

Но все это было удобным оправданием.

На самом деле я не знал, чего ждал.

Но теперь понял.

Я впился в нее взглядом, вобрав в себя каждый сантиметр.

Под скромным платьем у нее была небольшая, но упругая и красивой формы грудь.

Обладая тонкой талией, девушка не была совсем уж худой, а скорее фигуристой, как мне нравилось. Я хотел, чтобы в моей постели обнаженная женщина была женщиной, а не палкой.

Внезапно мне захотелось сорвать с нее одежду и взять ее.

Но меня завораживала ее невинность…

Эти глаза, в которых отражалось все, о чем она думала и что чувствовала.

Едва увидев ее, я понял, что она должна быть моей.

Она боялась меня — это было очевидно.

Но в то же время она была удивительно смелой, готовой высказать свое мнение.

Как, например, когда она заявила: «Я никому не принадлежу».

Мне это понравилось.

Очень понравилось.

Если бы она была маленькой церковной мышкой, я бы потерял к ней интерес.

Но она скорее похожа на дикую лошадь, которая так и просится, чтобы ее усмирили.

Лишь в один момент я потерял контроль над собой, да и то лишь слегка…

Когда она гневно заявила: «Я не шлюха, чтобы быть предметом торга».

Ее гнев скрывал страх, который я чувствовал под этой бравадой…

Но еще отчетливее я ощутил ее желание.

Она излучала его, как тепло.

И моя потребность ответила ей тем же.

Я подошел к ней, схватил за волосы и заставил откинуть голову назад, чтобы она посмотрела на меня.

Я увидел ужас в ее глазах.

Но и желание.

Желание принадлежать.

Хорошая маленькая католичка, которая и пальцем не пошевелит, чтобы согрешить…

Но которая не возражала бы, если бы за нее грешил плохой мужчина.

Я наклонился и прошептал ей на ухо так, чтобы остальные не услышали.

Просто кое-что для нее, и ни для кого больше — для нас двоих.

Предвкушение того, что ждало нас впереди.

Ее волосы слабо пахли розами, и я захотел ее еще сильнее.

— Ты будешь моей шлюхой, — прошептал я. — Но только моей… и ничьей больше.

Затем отпустил ее.

Ее взгляд, полный шока и желания, был бесценен.

Часть меня хотела изнасиловать ее прямо здесь — положив на спину на стол и трахать, как животное.

После четырех лет тюрьмы, в течение которых я ни разу не прикоснулся к женщине… и вдруг встретил самую манящую красавицу, которую я когда-либо видел в своей жизни…

Это было трудно, но я контролировал себя.

Сейчас ее отец имел стратегическое значение для семьи.

А семья была на первом месте.

Мне было необходимо узнать, что мог сообщить ее отец. Нужно было выяснить, почему мой враг был в его кафе в тот вечер.

Именно поэтому я дал обещание не лишать ее девственности.

Чтобы завоевать его доверие… и ее.

Конечно, я вставил фразу про «пока она меня не попросит», потому что это меня позабавило…

А также я дал старику понять, что его дочь в опасности, если он не будет сотрудничать.

И потому, что я хотел, чтобы она понимала, что именно произойдет между нами.

Я вспомнил старую фразу из фильма. Один генерал говорил о том, что покорить Древний Рим можно, завоевав любовь народа, а не угрожая ему своей армией.