Дарованная Гладиатору

— Ты через многое прошёл, — шепчу, скользя по шраму, который протянулся ото лба до заросшей щетиной щеки. — Твоя трагическая история написана на коже. Они болят?

— Да, но я могу с этим справиться. Я всегда умел справляться с болью, — Кезон глубоко вдыхает и, обхватив мою щеку своей огромной ладонью, нежно скользит большим пальцем по моим губам. — Но всё же есть на свете боль, которую я боюсь. Это боль от разлуки с тобой. Даже такой зверь как я, не сможет справиться с такими страданиями, как это.

— Тогда давай останемся вместе, — схватив Кезона за руку, шепчу, глядя ему в глаза.

— Я уже так решил в ту секунду, как увидел тебя, — рычит он, придвигаясь ближе, и его огромный стержень вновь прижимается ко мне.

Моё дыхание учащается, а сердце усиливает бег. Мне нравится быть рядом с этим мужчиной.

— Как долго ты уже здесь? — я желаю знать о Кезоне всё.

— Не знаю. Когда попал сюда, у меня не было ни седины в волосах, ни морщин на лице.

— Мне нравятся твои волосы, — я с улыбкой провожу рукой по его волосам с проседью. — Нравятся твои морщинки. — Кезон стонет, когда провожу пальчиком по морщинкам у его глаз.

Он хватает меня за запястье и склоняется так, будто хочет поцеловать.

— Ты мне нравишься, — говорит он глубоким хриплым голосом, от которого у меня между ног начинает пульсировать.

Я облизываю губы, глядя в его пронзительные карие глаза. Это возбуждает – находиться под властью такого могущественного человека. Я никогда не знала, что такие люди, как он, существуют в реальной жизни – источающие силу и доминирование. Кезон словно Геркулес во плоти.

Жар внизу живота становится всё сильней и сильней, и я скольжу ладонью по широкой и твёрдой как камень груди Кезона, скрытой под старой тогой. Она так же скрывает и его многочисленные шрамы, которые я нахожу сексуальнее всего, что когда-либо видела раньше.

— Ты их ненавидишь? — спрашиваю, пытаясь отвлечься от своего плотского желания разговором. — Людей, которые тебя пленили?

— Нет. Сейчас уже нет, — Кезон отрицательно качает головой и в его глазах горит твёрдая убеждённость.

— Почему? — я думала, что такой сильный человек как он, хотел бы заставить заплатить сполна тех, кто лишил его свободы.

— Они привели меня к тебе, Элоиза. Как я могу ненавидеть их за это?

Моё сердце набухает в груди от слов Кезона, а тело покалывает под его собственническим взглядом.

— И ты, правда, не хотел бы этого изменить, если бы мог?

— Нет, — с жаром отвечает он. — Я бы с радостью принял каждый удар хлыста, каждый удар меча, каждую холодную одинокую ночь, если бы это означало, что, в конце концов, встречу тебя.

О, эти слова… Они сводят меня с ума.

Я блуждаю взглядом по губам Кезона. Интересно, они такие же мягкие, как кажутся, или же твёрдые, как и всё остальное в нём.

Я приподнимаю подбородок, соблазняя и подталкивая Кезона поцеловать меня, и когда он почти сдаётся, стражник бьёт мечом по железным прутьям, отвлекая его.

Я шиплю от разочарования.

— Что? — рявкает Кезон на стражника. — Оставь нас!

— Мыться пора, — говорит стражник.

Я смотрю поверх тела Кезона и съёживаюсь, увидев трёх женщин, стоящих рядом со стражником. Волна ревности, безумная и горячая захлёстывает меня, хотя понимаю, что они такие же рабыни, как и я, которым поручено мыть моего мужчину.

— Позволь мне пойти с тобой, — тихо шепчу, пытаясь скрыть жгучую ревность, которую чувствую. — Я сама вымою тебя.

Кезон растерянно нахмурившись, смотрит на меня.

— Это я должен служить тебе, моя Венера. Ты та, кто заслуживает того, чтобы получать удовольствие всеми возможными способами.

— Всё в порядке. Я сама хочу.

Почти так же сильно, как хочу удержать этих сучек подальше от моего мужчины.

***

Кезон ведёт меня по тёмному сырому коридору в баню – каменную комнату, освещённую факелами, прикреплёнными к стенам. Нескончаемый водопад низвергается из стены и вливается в огромную каменную ванну, где отдыхают несколько гладиаторов. Никто из них и близко не столь велик, как Кезон, и у каждого из них выпрямляется спина, когда он входит в комнату.

Их язык тела ясно говорит, что эти опытные войны подчиняются моему мужчине, как стая волков подчиняется своему альфе.

— Кезон, — приветственно бормочут они, кивая головами, и при этом стараются не смотреть на меня. Для них ясно, что я принадлежу Кезону, и они не хотят рисковать, испытывая его гнев.

Едва заметная улыбка появляется на моих губах, и я подхожу немного ближе к внушительной фигуре Кезона. Мне вроде как нравится быть его собственностью.

— Вон, — рычит он низким рокочущим голосом. — Сейчас же!

Дюжину или около того гладиаторов не нужно просить дважды, и они спешат выбраться из ванн. Их мускулистые обнажённые тела не так впечатляют, как у Кезона. Рабыни в мокрых одеждах тоже спешат уйти, прихватив с собой ведра и щётки.

Двое стражников остаются у двери.

Они явно нервничают и потирают рукояти своих мечей, когда Кезон поворачивается к ним с горящим вызовом в глазах.

— Я сказал, вон!