Дарственная на любовь

Окно Эмель располагалось на третьем этаже – такое же темное и безжизненное, как и все остальные. Но Теар отчего-то не мог отвести от него взгляда. Что ему стоило притянуть свой же магический трос, забраться по отвесной шершавой стене, цепляясь длинными когтями за выступы барельефа. Скользнуть в знакомые покои, где витает нежный запах пионов и запах самой Эмель, сладкий и дурманящий?

Забавно, но запрет короля лишь распалил итару, заставил сильнее стремиться к желанному. Пойти к Мел, привлечь ее к себе, зарыться пальцами в шелковые рыжие волосы, зная, что она с радостью откликнется на его ласки. Прильнет нежно и доверчиво. Знать, что она никогда не откажет…

Теар резко отвел взгляд, одернул себя, понимая, что вновь интуитивно тянется к ее нити.

Нет, он не пойдет к Мел. И не потому, что Золотой запретил ему. Чихать Теар хотел на запрет короля. Но он и сам понимал, что все это зашло слишком далеко. Мел стала его наваждением, его живой водой, к которой он испытывал мучительную, неутолимую жажду.

А противнее всего Теару было осознавать, что он сам загнал себя в эту ловушку, создав привязку. Прав был Сайф, когда назвал его полоумным придурком. Теар тогда пропустил ругань брата мимо ушей. Думал, раз он итару, то волен поступать так, как считает нужным. Вот только совершенно не представлял, во что это выльется.

Собственные покои встретили Теара тишиной и густым мраком, окутавшим пространство, скрывшим от глаз предметы и вещи. Но он и не хотел глядеть на них. В королевском дворце было слишком много золота, слишком много роскоши и блеска, что в последнее время дико раздражало. А посему Лунный не стал зажигать свет. На ходу скинул с себя верхнюю одежду, оставил сапоги у порога и на ощупь двинулся в спальню. И вдруг напряженно замер, уловив посторонний звук.

На руках мгновенно отрасли когти, а сам Лунный ощерился, жадно прислушиваясь к окружающим звукам, глубоко вдыхая ночной воздух. И удивленно моргнул, уловив в нем такие знакомые сладкие нотки.

– Теар, это ты? – Тихий голос, подобный шуму волн, набежавших на берег.

Мел? Здесь, в его покоях? Как…

– Ты как здесь оказалась? – Теар резко приблизился к кровати. Сел на край и коснулся ладонью щеки Мел, убеждаясь, что это действительно она, а не игра его больного воображения, измученного бесконечным поиском решения. – Почему не спишь?

– Не могу уснуть. – Мел приподнялась на локтях и села, зябко поежившись. А Теар поймал себя на том, что хочет притянуть ее к себе, согреть в объятиях. – Где ты был?

– На пике, – само по себе сорвалось с уст, хотя итару не обязан был отвечать. Он ведь не должен отчитываться перед Мел. А она и не должна спрашивать. Но спрашивает. И Теар прочитал в ее голосе беспокойство – такое искреннее и сильное, что у него перехватило дыхание.

– Я волновалась. – Она прильнула щекой к его плечу, и Лунный не сдержался – притянул к себе, с наслаждением зарываясь пальцами в ее волосы.

– Не стоило. Кстати, ты так и не ответила, как оказалась в моих покоях?

– Попросила стражей проводить.

– Что?! – От удивления Теар отпрянул. – Совсем с ума сошла?!

Теперь Альтар точно убьет его!

– Да не переживай ты так, – отмахнулась Мел. – Я сказала, что мне нужно срочно поговорить с тобой. Стражи проводили, но тебя не было, и мы ушли.

– А после ты пробралась ко мне тайком, уже без стражи? – догадался итару и не смог сдержать шальной улыбки.

Мел кивнула и, кажется, тоже улыбнулась.

– Ты оставил силовой трос за окном.

С ума сойти! Она еще и его тросом воспользовалась?! Вообще немыслимо, ведь им не мог воспользоваться никто, кроме самого Теара! Да и Мел не маг…

Шерх, он решительно ничего не понимает!

– Ты знаешь, что ты ненормальная? – выдохнул Лунный ошеломленно, чувствуя какой-то странный прилив… Чего? Радости?

– Значит, когда ты лазаешь в окна, это нормально, а когда я…

– Молчи, – перебил ее Теар и рывком притянул к себе, впился в губы, чувствуя карамельную сладость, тающую на языке.

Кажется, Мел стала еще слаще, а ее кожа – еще нежнее. Бархатная, словно лепесток розы. Совершенная. Идеальная…

Теар откинулся на спину, увлекая девушку за собой, устроил ее голову у себя на груди, не переставая перебирать шелковые пряди. Он понимал, что должен сказать что-то, но не знал, что. И не мог отделаться от странного пугающего ощущения, словно эта ночь… последняя?

– Теар. – Голос Мел прозвучал неожиданно серьезно, а сама она еще теснее прижалась к итару. – Мне страшно…

И вновь сердце болезненно толкнулось в ребра, вызывая настойчивое желание приложить руку к груди.

– Я боюсь… ритуала. У меня дурное предчувствие.

Теар стиснул зубы.

В этом их мысли совпадали: дурное предчувствие не покидало Лунного весь сегодняшний день. И чувство безысходности, с которым он, кажется, уже успел сродниться.