Даруй им покой

– И еще, господин. Это писал кто-то, у кого рука привычна к письму. Вот, к примеру, я – прочитать смог, а написать – так бы не написал. Видите, какие буквы ровные, четкие. И глубокие. Уверенная рука. И сильная. Это кто-то из благородных, господин.

– Кто-то из благородных… – задумчиво повторил Дирхарт и выпрямился, снова взглянув на неподвижную воду. – Кто-то, скрывающий свою скорбь. Иначе зачем прятаться здесь, чтобы дать ей волю… Или это место что-то для него значит.

– Думаете, это имеет отношение к тому, чем вы тут занимаетесь?

– Не знаю, Джон. Но чутье мне подсказывает, что если две странные вещи произошли в одно время в одном месте, значит, они как-то связаны… Ладно, идем отсюда. У нас сегодня еще одно дело есть.

– Осмелюсь спросить, господин: это какое же?

– Навестить деревню, где жила Дженни.

* * *

Дирхарт с Джоном ехали по заросшей травой деревенской улице, провожаемые из-за заборов заинтересованными взглядами. В лужах безмятежно наслаждались вечерним солнышком свиньи, по обочинам деловито бродили куры. Джон осуждающе поглядывал на господина.

– Понесло же вас сюда на ночь глядя, – наконец проворчал он. – Возвращаться, наверное, в темноте придется.

– Не знал, что ты боишься темноты, – хмыкнул Дирхарт.

– А чего в ней хорошего? Неужели пораньше было не выбраться?

– Ага, и кого бы мы тут застали, кроме свиней? Люди-то днем в поле. – Дирхарт с удовольствием вдохнул аромат свежескошенной травы вперемешку с запахом навоза и улыбнулся. – Я, между прочим, родился в такой вот деревеньке.

– Так у вас ностальгия, господин?

– Что у меня? – Дирхарт кинул на слугу такой взгляд, что тот замахал руками, едва не выпав из седла.

– Нет! Это не то, что вы подумали, господин! То есть я не знаю, что вы подумали… Ностальгия – это тоска по тому, что ушло и не вернется.

– А… послал же бог умника в услужение! Нет у меня никакой тоски. Было бы, по чему тосковать…

– Вот и я думаю, невозможно вас представить за плугом. Совсем вы не похожи на крестьянина.

Джон, хоть и испугался хозяйского гнева, совсем не кривил душой – медальный профиль и гордая осанка Дирхарта никак не вязались с тяжелым крестьянским трудом. Шпага на боку, кружева и лежащие на плечах локоны шли ему гораздо больше, чем холщовая туника, в которой Джон никак не мог его представить, как ни пытался.

– Да я и не ходил за плугом, – проговорил Дирхарт. – В кузнице работал, ты ж знаешь… А, вот и дом, который нам нужен.

Видимо, новости в тихой на вид деревеньке распространялись быстрее, чем ехали двое всадников, потому что возле калитки их уже поджидали.

Дом родителей Дженни бедным не выглядел. Это немного удивило Дирхарта, который знал, что убогий ребенок в семье – беда. Кормить надо, а работник из него никакой, да и с рук не сбудешь. Тут же, похоже, дело обстояло иначе, и вышедшие навстречу внезапным гостям отец и мать погибшей девушки не выглядели чересчур измученными тяжелым трудом.

Услышав печальную весть, мужчина перекрестился, пробормотав слова молитвы, и с почтительным поклоном взял протянутый кошелек. Женщина же продолжала смотреть на Дирхарта пустым взглядом. Он уже решил было, что весть о смерти дочери так поразила ее, когда та, указав на кошелек, спокойно произнесла:

– Это только от лорда, добрый господин? А от госпожи?

– От какой госпожи?

– Так это… знамо, от какой, – мотнул головой в сторону замка ее муж. – От Маргарет.

– Маргарет? Уж не про кормилицу ли барона ты говоришь?

– Так это… про кого ж еще? Она ж ей, – он снова мотнул головой, теперь в сторону жены, – сестра родная. А Дженни, упокой Господь ее душу, стало быть, племянница ее.

– Маргарет всегда нам что-нибудь присылала, – кивнула женщина, промокнув передником сухие глаза. – Сама-то не появлялась здесь, что ей за интерес с нами, с простыми-то людьми, знаться? Дженни, почитай, и не знала, что та ей теткой приходилась, не снисходила госпожа до нашей бедняжки. Но присылала что-нибудь всегда. Совсем-то родню не забывала.

Дирхарт всмотрелся в лицо женщины. Ослепительной красотой Маргарет она не обладала, но некоторое сходство было. Память же рисовала ему утонченное лицо, стройную точеную шею, нежные маленькие руки, талию, которую он легко мог бы обхватить двумя пальцами… Так Маргарет – из семьи простых крестьян! И в детстве, как он сам, не видела ничего, кроме свиней, навоза и унылого крестьянского труда. Дирхарт не смог прогнать с губ торжествующей улыбки. Между ними впрямь общего гораздо больше, чем казалось раньше. Оба смогли оторваться от постылых корней, и оба застыли где-то на полпути к вожделенным высотам знатности и богатства. Так, может, впрямь судьба назначила их друг другу?..

Снова улыбнувшись этим мыслям, Дирхарт как бы невзначай положил руку на пояс рядом с висящим на нем кошельком и перевел взгляд на женщину, казавшуюся более словоохотливой, чем ее муж.

– Я и не знал, что мистрис Маргарет отсюда родом. Видимо, она была замужем за кем-нибудь из челяди барона?

– Да что вы, господин! Нет. Но ежели вашей милости интересно…