Дарвиния

Мне даже сейчас больно об этом думать. Весь наш труд, Каролина! Все собранные Салливаном растения, все его записи, гербарный пресс – все погибло. Обе мои камеры были сломаны, а проявленные пластинки разбиты. Эту новость Салливан сообщил мне, когда я окончательно пришел в сознание. Блокнот уцелел только потому, что я никогда с ним не расставался. Нам все-таки удалось спасти еще кое-какие записи плюс письменные принадлежности и некоторое количество бумаги, так что многие мои товарищи ведут собственные зимние дневники.

Я не мог не то что оплакать погибших, Каролина, – куда там, я даже глаз не мог открыть. Мне было по силам только бороться за каждый вздох, пока в моем теле циркулировал огненный яд.

Я оплакал их после.

Раненым требовались отдых и пища. И снова Том Комптон стал нашим спасителем. Он прижег ранку на моей ноге и обработал ее соком горькой травы. Доктор Фарр смирился с этим первобытным знахарством, поскольку никакие средства цивилизованной медицины не были нам теперь доступны. Собственные медицинские навыки Фарр употребил на то, чтобы перевязать раны и сложить сломанные кости. Из уцелевших остатков нашего снаряжения мы соорудили лагерь, который было легче оборонять и сложнее заметить со стороны – на тот случай, если поблизости рыскали партизаны. Немногие из нас могли бы продолжать путешествие.

Самым логичным шагом было бы попытаться получить помощь. До озера Констанц всего несколько дней пути. Эразмус уже наверняка вернулся в свою хижину, к змеям, но лодки должны ждать нас на месте – если только их не обнаружили наши недруги, – а плыть вниз по течению Рейна наверняка легче, нежели вверх. Кладем месяц на то, чтобы наши посланники добрались до Джефферсонвилля, и чуть меньше этого срока, чтобы вместе со спасательным отрядом вернулись к нам.

Том Комптон вызвался идти, но он нужен был в лагере. Охотничий опыт позволял ему добывать пропитание даже без патронов. Этот человек наловчился убивать меховых змей одним только длинным ножом. Животные в конце концов стали разбегаться, учуяв его запах. Но они были такими тугодумами, что он успевал перерезать змее горло, прежде чем та успевала осознать грозящую ей опасность.

Мы отправили за помощью Криса Такмана и Рея Берка. Они взяли остатки консервов (крохи), единственную уцелевшую палатку, пистолеты, компас и хорошую часть нашего запаса патронов.

Прошло три месяца.

Они так и не вернулись.

Никто не пришел на выручку. Из пятнадцати нас осталось восемь. Я, Финч, Салливан, Комптон, Доннер, Робертсон, Фарр и Дигби.

Зима в этом году наступила рано. Сначала ледяной дождь пополам со снегом, а потом бесконечная снежная крупа.

Салливан, Уилсон Фарр и Том Комптон выхаживали меня, пока я, если это можно так назвать, не встал на ноги, – кормили овощной размазней и везли, когда нам приходилось перебираться на другое место, на волокуше, запряженной дикой меховой змеей. По понятным причинам я сильно исхудал – сильнее даже, чем все остальные, а мы все тут не слишком хорошо питаемся.

Видела бы ты меня сейчас, Каролина. От брюшка, которым ты была недовольна, остались одни воспоминания. Пришлось проделать в ремне несколько дырок. Ребра торчат, как зубцы у вил, а когда я бреюсь (у нас остались зеркальце и бритва), кадык выпирает, точно кошка, забравшаяся под одеяло.

Как я уже упомянул, мы нашли пристанище на зиму. Но что это за пристанище!

Каролина, я не могу заставить себя даже приступить к описанию! Во всяком случае, сегодня.

(Так: Диггс снова принялся за работу, его костыль, сделанный из сучковатой палки, стучит по каменному полу, вода в котелке над костром забулькала – скоро я ему понадоблюсь.)

Может, если я опишу его так, как впервые увидел… сквозь горячечную пелену… Но я не был в бреду, хотя у тебя вполне может сложиться такое впечатление.

Терпение, Каролина, терпение. Боюсь, ты мне не поверишь.

Вообрази себе горстку оборванцев в звериных шкурах: часть идет на своих двоих, часть ковыляет на костылях, а остальных тащат на постромках, но все до единого изголодавшиеся и обмороженные. И вот мы переваливаем через очередной заснеженный гребень и смотрим вниз, на очередную девственную равнину… Диггс со своей размозженной рукой, Салливан, еле переставляющий ноги, я на салазках, потому что еще слишком слаб и не могу пройти сколько-нибудь значительное расстояние. По словам Фарра, яд насекомого воздействовал на печень. Я был весь желтый, меня лихорадило, и… Ладно, не стану вдаваться в подробности.

Эта горная долина отличалась от всех предыдущих. Ее обнаружил Том Комптон. Она представляла собой широкое речное русло с каменистыми берегами, поросшими островерхими минаретными деревьями. Со своих салазок, закутанный в шкуры, поначалу я увидел только это: склон долины и мрачную растительность. Мои товарищи вдруг резко замолкли, и когда я приподнялся, желая узнать, что их встревожило, то увидел нечто такое, что меньше всего ожидал увидеть в этом пустынном краю.

Город!