Дарвиновская революция

Хотя Лайель не всегда заботился о том, чтобы четко разделять эти три аспекта, давайте сделаем это за него. Читая первый том «Принципов», мы видим, что он естественным образом подразделяется на три части. В первой части Лайель подвергает нападкам тех, кого он считал своими противниками, и в то же время исподволь подготавливает почву для внедрения собственной системы взглядов. С этой целью Лайель приводит выборочную «историю» геологии, показывая, что его собственная позиция в этой области является возвратом к «истинной» геологии, которая призвана одолеть и устранить ложную традицию (Портер, 1976). Гораздо больший интерес для нас представляет вторая часть первого тома «Принципов», где проводится двусторонняя атака на взгляды о дирекционализме геологической истории или, другими словами, приводится его собственная система взглядов в защиту тезиса о неизменяемости геологических процессов на Земле. Давайте разберем поочередно оба эти аспекта.

Во-первых, Лайель считал необходимым оспорить заявления о том, что климат на Земле меняется дирекционально – от жаркого к холодному. Как мы видим, это утверждение основывается главным образом на том факте, что ископаемые, найденные в Европе, аналогичны живым организмам, обитающим в тропических регионах, из чего следует вывод, что климат Земли за прошедшие века стал холоднее. Опять же, это утверждение, как мы видим, построено на теоретических физических аксиомах, опирающихся на тот взгляд, что Земля изначально была раскалена, но постепенно, по мере остывания, стала холоднее. В ответ Лайель выдвинул свою грандиозную «новую историю климата», которая объясняет температурные колебания «без помощи кометы, или каких-либо астрономических изменений, или охлаждения изначально раскаленного земного ядра, или же с помощью изменения в наклоне земной оси и общем уровне жара, или вулканическими горячими испарениями, действием воды и другими средствами, но делает это легко и естественно» (Лайель, 1881, 1:262). Короче говоря, Лайель утверждает, что температура и климат обуславливаются главным образом распределением и соотношением суши и моря и что, поскольку это соотношение постоянно меняется (благодаря коррозии почв, землетрясениям и прочим факторам), следует ожидать, что глобальные климатические изменения будут того же рода, что и те, которые происходили в Европе. Отсюда понятно, что «неизменяемость процессов» допускает довольно существенные колебания и что разница между прошлыми и нынешними температурами в Европе представляет собой лишь колебания вокруг средней величины. Как следует из только что приведенного отрывка, эта климатическая теория служит по меньшей мере двум целям, и Лайель с ее помощью намеревался поддержать не только постоянный статизм, но и униформизм, устранив неизбежность действия сверхмощных сил. Действительно, эта теория выглядит вполне реалистичной и актуальной, ибо объясняет прошлые климатические изменения с позиции неослабно действующих причин и факторов вроде эрозии или Гольфстрима, которые и порождают специфические климатические условия (Осповат, 1977).

Во-вторых, Лайель хотел опровергнуть заявление о том, что органический мир обнаруживает дирекциональную направленность от примитивных форм к сложнейшим организмам. Ибо, как он сам признался своему другу, геологу Джорджу Пулетт-Скропу, вероятность «свидетельств поступательного состояния жизни на земном шаре… доказывается аналогичными изменениями в органической жизни» (Лайель, 1881, 1:270; курсив Лайеля). Следовательно, утверждал Лайель, любая прогрессия в органической летописи суть иллюзия, обусловленная несовершенством самой летописи, как и тем, что нет никаких реальных оснований верить во что-либо еще, помимо неизменяемости земных процессов. Исключением, по мнению Лайеля, является только человек, чье происхождение (и он с этим вполне согласен) указывает на его относительно недавнее прошлое и являет собой «реальный отход от предшествующего хода физических событий» (Лайель, 1830–1833, 1:167). Но, как бы то ни было, Лайель продолжает упорно настаивать на том, что с физической (в противовес «моральной») точки зрения появление человека не указывает, в подлинном смысле этого слова, на поступательное движение или прогресс.