Дарвиновская революция

Сколь бы ни был неопределен Лайель по этому пункту, читатель вправе предположить, что он все же отдает предпочтение какому-то вполне естественному (хотя и неэволюционному) механизму образования видов. Заявляя со всей непреложностью, что виды вымирают регулярно и в силу естественных причин (намек на действие законов), Лайель предполагает, что читатель «вполне естественно спросит, нет ли каких-либо средств, предназначенных для заполнения этих потерь» (2:179). Хотя этот вопрос остается без ответа, читатель выглядел бы в собственных глазах полным невежей, если бы не пришел к логичному заключению, что сам Лайель скорее отдает предпочтение механизму, учитывающему причины и законы этого мира, нежели прямому сверхъестественному вмешательству. Именно так друзья и критики Лайеля трактовали его труд, и он, надо сказать, был согласен с этой трактовкой. Но я чувствую, что сам Лайель вполне мог бы прояснить и заострить свою собственную позицию, если бы принял во внимание различные отклики и реакции на нее. Ибо те творческие законы, на которые он ссылается, слишком уж странные.

В своих «Принципах» Лайель отрицает органическую прогрессию, хотя допускает относительно недавнее происхождение человека и его моральное превосходство над другими живыми существами. В этом смысле он занимает антиэволюционную и, более того, антиламаркистскую позицию. Он полагает, что виды (одна особь или пара) создаются только однажды и под действием естественных законов расселяются в тех ареалах на поверхности земного шара, где обитают и поныне. Следовательно, проблема происхождения органики и проблема происхождения видов сводятся для Лайеля к одному и тому же вопросу. Он считает, что вымирание – естественный процесс, отмеченный определенной регулярностью, и предполагает, соответственно, что и виды тоже возникают (если и в процессе творения, то «творение» следует понимать не в библейском смысле) путем естественного и регулярно действующего процесса. Если принять во внимание теоретическую дихотомию того времени, можно было бы предположить, что на феноменальном уровне Лайель признавал, что новые виды возникают с регулярностью, различаемой, по меньшей мере, лишь на уровне принципов, и что под внешней поверхностью можно отыскать причины, обусловленные законами. В конце концов именно это мы понимаем под словом «естественный», противопоставленном слову «чудесный». Но Лайель не дает ни малейшего намека на то, что же представляет собой естественное неэволюцинное видообразование. Возникают ли новые виды из органического материала, и если возникают, то как? Видимо, и здесь человек – исключение. Как существо моральное и высокоинтеллектуальное, он, вероятно, все же потребовал для своего создания божественного вмешательства.

Тем не менее меня не оставляет чувство, что «Принципы» Лайеля больше напоминают огромный айсберг, полностью погрузившийся в воду, так что на поверхности видна одна верхушка. И поневоле возникает подозрение, что его мнения касательно организмов и их происхождения по своей таинственности намного превосходят даже самые загадочные из его ремарок. Поэтому чтобы дать лучшее понимание занимаемой Лайелем позиции, в поддержку ее я вынужден буду прибегнуть к целому ряду поясняющих моментов. Хотя некоторые из них являются по сути противоположными точками зрения (подобная контрастность лучше всего помогает объяснить позицию Лайеля по вопросу об отношении к организмам и их происхождению) и хотя некоторые из них гораздо более значимы, чем другие, сам я рассматриваю их как связующие, взаимно дополняющие друг друга звенья данного повествования (см. в частности Бартоломью, 1973).

Причины, приведшие Лайеля к его взгляду на организмы

Рискну предположить, что дебаты, ведшиеся по вопросу о происхождении органики, не имели никакого отношения к «чистой науке» (что бы под ней ни подразумевалось). Не говоря уже о социальных и внешних факторах, мы видим, что наравне с наукой здесь затрагиваются также важные элементы философии и религии. Более того, хотя для удобства изложения автор отыскивает в своей мысли различные элементы и подает ее сообразно этим элементам, такое подразделение мне представляется искусственным, ибо наука, философия и религия тесно переплетены между собой. Разумеется, трудно отрицать, что позиция Лайеля и его взгляд на организмы включает все три аспекта. Поэтому мне кажется более удобным, если мы структурируем наши рассуждения, твердо помня об этих трех различных позициях, хотя было бы явно неуместно в данном случае делать вид, что они не пересекаются и не накладываются друг на друга.