das Los

А что же Михаил? Суждено было встретиться с ним вновь. Узнав о намечающейся дуэли весьма нехорошим способом, подлец решил немедля прийти на помощь Владимиру, предложив свою кандидатуру в качестве секунданта. Герой же, от безвыходности, согласился, ничего притом не подозревая. Читатель, конечно, пока не понимает, как можно нейтрального второстепенного героя без причины называть «подлецом». Но, поверь мне, именно он сыграл самую значительную роль в сюжете и определил его завершение. Ну все, теперь уж ничего говорить наперед не стану.

Встреча двух секундантов была большим потрясением для обеих сторон. Не стану пересказывать их скучный диалог, лучше вернемся к Дмитрию.

Дмитрий же тем временем что-то увлеченно записывал. Обыкновенно он никогда ничего не записывал, особенно, так старательно. Ранее он писал стихи, но почти всегда растягивал это занятие на дни, а то и недели. А потому видеть его, сидящего за бумагою, было очень редким зрелищем.

Вы знаете, должен я немного отступить и сказать, что нынешнее занятие моего героя связанно с непосредственным влиянием Недарова, и, может быть, других господ, с которыми читателю довелось познакомиться на именинах Михаила. Точнее одного-то Недарова мы с вами не видели, но наверняка помним о его удивительных историях со слов Дмитрия. Недаров, несмотря на то, что по задумке является типичным представителем общества (как, впрочем, и Зачатков, и другие), очень не поверхностный герой. Он общителен до крайности, дружелюбен не только со «своими», в самом деле состоял на службе и именно из-за нее был вынужден ехать в К-город. Недаров показал Дмитрию свое окружение и мир в необычайной яркости и заманчивости (а уж это он умел), «по своему опыту» советовал последнему до конца своей жизни перепробовать все, не обращая внимания на результат, а лишь процесса ради. Да, хотел бы я познакомить тебя с его настоящей не менее увлекательной историей, но в данной книге от него мы лишь можем услышать один короткий рассказ, который и подтолкнул Дмитрия к своей «затее». Вернемся же к нему.

Несмотря на воодушевление, выглядел он все так же бледно и нездорово. И чем именно вызвана эта болезнь, сказать точно нельзя.

Когда вернулся Григорий Васильевич, Дмитрий тут же кинулся выспрашивать, с кем же именно тот виделся. Услышав ответ, лицо его приняло удовлетворение и даже облегчение.

А вот у Владимира это известие вызвало довольно смешанные чувства. По правде говоря, прибывал он в каком-то ипохондрическом состоянии, отказывался от еды, весь день слепо читал какую-то книжонку, толком не разбирая содержания. В свой дневник вложил он картель и спрятал, пообещав себе никогда не доставать и не вспоминать о ней. Позднее, позабыл вовсе, но смог я отыскать ее для тебя.

Дуэль была назначена ровно в полночь. Владимир и сам не знал, почему выбрал такое неудобное время. Как будто бы оттягивал неприятный момент, давая «товарищу» последний шанс на обдумывание. Читатель бы верно подумал, решивши, что мой герой излишне эгоистичен и глуп, ибо по его вине, собственно, поединок и назначался, однако мой Владимир, к твоему сведению, отправил четыре почти одинаковых письма, где искренним и глубоким текстом просил у Дмитрия прощения, даже предлагал встретиться, а в крайнем случае — отправить секундантов для разрешения конфликта, но ни на одно письмо не получил ответа.

Его также пугал сам факт, что условия поединка действительно были подкорректированы таким образом, чтобы участники находились в равных условиях. Это был такой вид дуэли, с которым, быть может, читатель уже знаком или, по крайней мере, читал о нем в романе Лермонтова «Герой нашего времени». И потому такое обстоятельство не могло не подчеркнуть серьезность настроя соперника.

***

За шесть часов до назначенного времени Григорий Васильевич уже направлялся к Дмитрию. На нем были все те же сапожки и черненький плащ, в котором героя заметил из своего окна Владимир еще одиннадцатого сентября. Правда, на этот раз без гречневика. В одной ручке он держал чемоданчик, а другой зачем-то прикрывал приличных размеров блестящую проплешину на затылке. Судя по всему, Григорий Васильевич так торопился, что совсем забыл прихватить свой головной убор. Он всегда приходил заранее указанного времени (на этот раз прибудет аж на четыре с чем-то часа раньше!).