Дастур ал-Мулук (Назидание государям)

При таком положении Абд ал-Кадир оглан, Ма'сум |Л 164а| мирахур сарай, /Т 33б/ Ни'матулла-ходжа, Шах Тиб-ходжа, Рахимберди шигаул[185] джелаир показали исключительную храбрость и мужество.

Стихи

Если ему подоспела помощь от бухарцев,

То это была помощь от Ма'сума Термези,
Знай, другой муж, готовый к битве, [прибыл] по той же дороге,
Знай, это — Ни'матулла из рода пророка.
А еще Шах Тиб, перед которым в день битвы
/Та 111/ Меркнет слава Рустема, сына Заля.
Другой [из прибывших] был Юсуф[186], которого его возлюбленные
Зулейхи[187] [всего] света охотно купили бы.
Подобно саламандре, они сжигали все вокруг,
Зажигали огонь своими мечами и копьями.

Словом, после того как острием блестящего меча было зажжено пламя битвы и погашено кровью презренных врагов, с поля брани, где копытами быстрых, как огонь, [коней] слуг его величества была поднята [пыль, которую] заставили осесть каплями крови хорезмийцев, [хан прошел] через городские ворота и взял власть в свои руки. При этих обстоятельствах язык судьбы произнес нараспев следующие слова:

Стихи

Снова в цветнике государства

Павлин победы распустил хвост,
Феникс[188] бросил тень у ворот
На головы измученных страдальцев.

Благословенная особа его величества, [хан] под счастливой звездой направился в резиденцию, заключив в объятия /Та 112/ справа и слева счастье и успех, победу и торжество, воссел на |Л 164б| царский трон. Так как в ту ночь по городу распространился рассказ о победе шаха и слух о проявленной божьей милости, в то утро каждый, кто искренно сочувствовал [этому] древнему |Т 34а| царскому роду, обрадовался и поспешил в ханский арк. В это время верные слуги [хана], засунув подол служения за пояс благожелательства, поспешно вступив на большую дорогу искренности, пришли для [выражения] покорности его величеству и сказали: ”Дело было так-то и так-то” и, подробно рассказав о происшедших событиях, ушли обратно.

Между тем начальники караванов невидимого мира пожелали перенести местопребывание Искандара-солнца в Каабу утра; /Та 113/ обнаружив александрийцев в вечно мрачной стране ночи, они удивлялись тому, что Хизр судьбы, оказав помощь, повел [их] к живой воде дня[189]. У войска хорезмшаха не осталось надежды на темную ночь, оно исчезло перед победоносным государем, подобным стране мрака, обладающим помыслами, [светлыми] как солнце.

При этих обстоятельствах прибыл Искандар-бий сарай с отрядом бессовестных людей и удостоился чести [получить] аудиенцию у [хана]. Его величество намеревался поступить с ним иначе, однако на троне правления в крепости |Л 165а| Кара-куль[190] восседал Аллаяр-бий, а в Чарджуе[191] исполнял его власть Гаиб Назар-бий; [хан] подумал о том, как бы эти два военачальника из [племени] сарай, узнав об этом, не подняли бы бунт, а это было бы плохо как для [дел] государственных, так и военных; проявляя терпение и осторожность, [хан] подумал: ”Как бы они не выказали неповиновения нашим слугам”.

Словом, когда испортилось настроение /Та 114/ ночи — черного невольника, от страха перед сражением со все увеличивающимся [числом] красавиц (т. е. лучами солнца), она скрылась в келье (худжра) востока и успокоилась, а солнце с сильным желанием увидеть деяния его величества пробудилось от спокойного сна и твердо решило увидеть [их]. Утром [хан] в знак благодарности [богу] за величайшее богатство, которое было даровано [ему] из тайных сокровищниц милости Творца, |Т 34б| и за славную победу, которая досталась благодаря безграничной божественной милости, отличил царскими дарами всех [своих] слуг, участвовавших в этом удачном походе, удостоил и осчастливил [их] всякого рода милостями и разными дарами. Он заманил птицу сердец людей в клетку любви зерном милостей, ноги бегства каждого племени заключил в тяжелые оковы щедрости, /Та 115/ прочнее которых ничего нет. Весь день он занимался одариванием золотом, прославившись как солнце, и [оттого] испытывая блаженство, подобно [обретшему] новое счастье.