Дастур ал-Мулук (Назидание государям)

|Л 190а| Огонь гнева его величества, как пламя судного дня, так разбушевался, что он не угас от воды добрых советов благожелателей [хана] и посредничества доброжелательных заступников [царевича]. Не успел край неба погрузиться в кровь от красного цвета зари, как /Та 206/ закатилось солнце жизни Сиддик Мухаммед-хана на западе небытия.

После того как государь, ласкающий друзей, уничтожающий врагов, разнес здание притеснения, [претерпеваемого его] слугами, разрушил основу направленного против них угнетения, он наказал изменников. Затем он с облегчением воссел на урон спокойствия и проявил усердие в водворении порядка в стране. Когда он увидел, что непокорный конь судьбы усмирен [его] великими слугами, он, удостоив Мухаммедджан-бия юза своим благосклонным взором, пожаловал ему управление Балхом.

В то время, когда Джамшид-солнце, вытащив Ведро[294] из колодца зимы, направился к [созвездию] Хут, повеял ветерок ранней весны и донес до бодрствующего слуха стоящих у подножия трона [хана], подобного солнцу, возглас: ”Когда наступает [месяц] Хут, спадают холода”. /Та 207/ В ту пору в сердце [хана], которое было местом проявления высоких качеств, местом восхода незаходящего солнца, возникло желание |Т 55б| вернуться в Бухару, и он отправился.

В это время настроение природы склонилось к рассыпанию холода из белого облака, облако-прачка пожелало смыть с ног |Л 190б| новобранцев весны дорожную пыль мылом-снегом и дождевой водой. Был огромный снегопад, стояли очень сильные морозы.

Стихи

При этих обстоятельствах [во время] движения войска

Появилось темное, черное облако,
Выпал такой большой снег,
[Что] он доходил до седьмого неба, [белый] как сияние утра.
Обеспокоено войско из-за [отсутствия] дров,
/Та 208/ Словно мотылек, стремящийся к огню,
Все потеряли надежду остаться в живых,
От снега они промерзли до мозга костей.

Рассказ о событиях времени

Да не будет сокрыто от подобного философскому камню ума, являющегося пробным камнем внимания для распознавания дел времени, следующее. Те люди, которые до нас подхватывали мяч слов кривым концом чоугана могущества, омрачали и озаряли, как ночь и день, страницу времени, [описывая] гнусность злонравных людей и похвальные качества благочестивых; каландары необитаемых пустынь, путники на большой дороге злоключений и неустанно [следующие по прямому пути смелости], которые приносят себя в жертву на ристалище описания [событий], омрачали общество людей всех времен, [указывая] на тиранию притеснителей, и освещали его, [рассказывая] о справедливости честных людей, они повествовали о людях, которые проявили усердие ради славы, и [о тех], кто старался обесчестить [себя]. Приготовив засахаренные фрукты, они их положили на язык простых и знатных людей.

/Та 209/ Этот молодой попугай в цветнике слов, собиратель колосьев [после сбора] урожая [чужих] речей, начав говорить о зеркале деяний и дел людей этого времени, научившись петь, как соловей, начав петь, словно флейта, на мотив ”мухалис”, |Т 56а| стал певцом этих событий.

Одним из событий времени является следующее. Прибежище эмирства, убежище справедливости, вершитель дел страны, лучший среди государственных деятелей и [ревнителей] веры, глава сановников и религиозных общин, высокопоставленный Аллаяр-бий диван-беги дурман, который принадлежал к числу знатных людей того времени, которому было передано управление подобным раю Самаркандом, этот [бий], прибежище эмирства, был так доволен способностями и красотой дорогих сыновей, что чело его не знало морщин от беспокойства [за них], ржавчина огорчения не коснулась зеркала его души.

/Та 210/ Неожиданно ему довелось [испытать] тяжкое горе, страшное несчастье. Дело было так.

У упомянутого [бия], прибежища эмирства, было четверо сыновей, каждый из которых по приятности характера был освещающим мир светочем на пиру жизни, а в битве — драконом, опаляющим [весь] мир.

Стихи

Все они воители быстрые, смелые, жестокие,

Все храбрые, воинственные, жаждущие мести.

Один из них, по имени Каландар-бек, бутон счастья которого зефир раскрыл уже весенней порой его жизни, был прекрасной розой времени.