Давай любить друг друга

Она слишком близко, слишком доступна. Я снова сделаю какую-то глупость! Я отворачиваюсь, чтобы спрятаться от ее взгляда, и глубоко вздыхаю. Я осознаю, что давно уже не дышал. Едва я собираюсь вернуться к себе в комнату, расстроенный, как вдруг ощущаю, как ее руки задирают мою футболку. Я тут же напрягаюсь. Моя первая мысль нелепа: «Моя спина!» Я хочу ее остановить, но не двигаюсь, а она, в свою очередь, невыносимо медленно задирает ее до самой шеи. Она дает мне время остановить себя, если я захочу. Но я не останавливаю.

Я с болью сглатываю слюну, меня тошнит. Я знаю, что теперь ей все видно. Теперь мой шрам открыт ей, но я не могу понять ее реакцию. Ей противно? Уверен, что да. Мне противно каждый раз, когда я оказываюсь напротив зеркала. Я чувствую, как ее рука поднимается, и понимаю, что она его гладит. Конечно, я ничего не чувствую, когда ее пальцы пробегают по моей обожженной коже, но все равно дико дрожу и словно задыхаюсь. Никогда еще прикосновение не действовало на меня так – прикосновение, которого я даже не ощущаю.

– Тебе противно? – шепчу я.

На этот раз она касается лбом моей шеи. Я с силой зажмуриваюсь, когда Виолетта целует исток моего самого большого комплекса. Это слишком… слишком… Мне кажется, что мои голова и тело сейчас взорвутся. Словно я минное поле, а Виолетта – моя погибель. Виолетта поворачивает меня к себе. Не открывая глаз, я пытаюсь успокоить свое сердцебиение и вдруг слышу:

– Ничего в тебе мне не противно, Лоан. Не стыдись этого, пожалуйста.

Ее пальцы касаются моих век, побуждая меня посмотреть на нее, и ложатся на мою грудь слева. Я мягко повинуюсь и вновь встречаюсь с ней взглядом. Она смотрит на меня так, словно я единственный мужчина на земле. И, черт возьми, мне это нравится.

– Виолетта…

Она хватает меня за цепочку жетона и с силой притягивает к себе, прижимаясь своими восхитительными губами к моим. У меня вырывается гортанный хрип, когда я вновь ощущаю влажный вкус ее рта. Охваченный неконтролируемым жаром, я открываю его, проталкивая внутрь язык и сплетая его с ее языком. Руки Виолетты путаются в моих волосах и натягивают их у корней. Этот поцелуй совсем не такой, как те, что были у нас раньше. Он более звериный, более лихорадочный, более дикий. Я растворяюсь в нем. Я быстро подхватываю ее за бедра и приподнимаю, усаживая на стойку. Проскользнув между ее ног, туда, где мне и место, я продолжаю неистово ее целовать. Это настолько приятно, что я понимаю, почему это запрещено.

Я стискиваю ее бедра и склоняюсь к ложбинке на ее шее. Я целую ее, посасываю, кусаю. Господи, я хочу ее так сильно, что у меня болит член. И то, что она задыхается и, выгибаясь, прижимается ко мне, делает только хуже. К черту Клемана, к черту ее воспоминания о матери. Мне нужно быть в ней. Сейчас же.

– Можно? – выдыхаю я между столь необходимыми поцелуями.

Виолетта лихорадочно кивает, проскальзывая руками под мою футболку и поглаживая пресс.

– Господи, да.

Не теряя времени попусту, я позволяю ей стащить с себя футболку, тут же летящую на пол, и начинаю снимать ее лиф. Я пытаюсь стянуть его через голову, но она, прикусывая губу, бормочет:

– Застежка впереди…

Мне и впрямь везет. Я хватаюсь за молнию и тяну язычок вниз, обнажая ее грудь. Ее груди маленькие и идеально круглые – невероятно прекрасные. Она вздрагивает, вероятно, стыдясь, и я обхватываю ее лицо руками и шепчу:

– Ты совершенна, Виолетта-аромат-фиалок-лета. Прекрасный полевой цветок.

Она улыбается, и я вновь устремляюсь к ее коже. Ложбинка между ее грудей словно специально создана для моего языка. Я блуждаю им по ее соскам, и мне кажется, что я вот-вот взорвусь.

– Это тебе не понадобится, – шепчу я ей и снимаю с некоторой грустью ее облегающие брюки вместе с трусиками. Она остается голой, и, глядя на нее, я спрашиваю себя, как мне удавалось сотни раз спать с ней и даже не пытаться испытать настоящую близость. Возбужденный, я медленно осматриваю ее с ног до головы и лишь затем вновь тянусь к ее рту. Я облизываю уголок ее губ, и она вздыхает от удовольствия.

– Пожалуйста, Лоан…

– Убери руки за спину и не дергайся.

Я знаю, что все, что я делаю, для нее впервые, и это очень льстит моему самолюбию, хотя ничего бы не изменилось, будь это не так. Она делает то, что я сказал, а я в это время провожу дорожку влажных поцелуев от шеи до пупка, проникая в него языком. Она издает милейшие сексуальные звуки, и от них у меня встает все больше. Я запрокидываю ее ноги себе на плечи и делаю все то же, на сей раз – от внутренней стороны колена до промежности. И когда я целую ее интимное место, она вдруг вся напрягается. Я велю ей расслабиться, поглаживая по бедрам. Я уверен, что ей понравится. Я хочу, чтобы ей понравилось.

– О господи… – шепчет она, когда мой язык проникает в нее.

Я пытаюсь ублажить ее, не торопясь. Боже, как же это приятно. Я провожу языком по эрогенным точкам и подразниваю клитор до тех пор, пока она не начинает стонать все громче и громче. Клянусь, в следующий раз сделаю это с ней на своей кровати.

– Лоан… о боже…