Давай любить друг друга

Сегодня суббота, я уже позвонила Клеману и предложила встретиться. Он ответил, что сейчас у друзей, но я все равно настояла. Вот почему сейчас я, нервничая, стою под дверью одной парижской квартиры. Конечно, о том, чтобы бросить его по телефону, не могло быть и речи, я ведь не сука – слышишь, Джо Джонас?!

Я звоню в дверь, и мне открывает та же блондинка, что и прошлый раз, с едва уловимым – как ей кажется – презрением на лице.

– Клеман в гостиной, – говорит она вместо приветствия.

Я прохожу за ней в упомянутую гостиную и обнаруживаю там группу из пяти человек, играющих в карты. Большинство на мое появление не реагирует.

Атмосферка просто супер. Рада снова вас видеть, ребятки…

– Вио! – приветствует меня Клеман с улыбкой на губах. – Как ты, красавица?

Он целует меня в губы, я улыбаюсь и спрашиваю, можем ли мы поговорить в другом месте. Он кивает и объявляет остальным, что нам нужно уединиться. Ммм. Похоже на официальное заявление.

Клеман берет меня за руку и ведет по освещенному коридору. Наконец он открывает какую-то дверь, и мы оказываемся в женской комнате. Постель разобрана. Я прочищаю горло: у меня плохое предчувствие. И это предчувствие оправдывается, когда губы Клемана прижимаются к моим, а его руки ложатся на мои бедра. В удивлении я застываю, но ровно до тех пор, пока он не опрокидывает меня на кровать.

– Клеман!

Он чуть отодвигается и нежно меня целует, извиняясь. На его губах насмешливая улыбка.

– Мне нужно… мне нужно поговорить с тобой.

– Я не видел тебя целую неделю, я соскучился. Мы не можем поговорить потом?

Я удерживаюсь от того, чтобы упрекнуть его в том, что он не видел меня целую неделю, но встретиться предложила именно я. Так или иначе, мне уже все равно. Я мягко отталкиваю его и сажусь на кровать.

– Нет, нам нужно поговорить сейчас.

– Хорошо, – вздыхает он, садясь рядом с серьезным выражением лица. – Что ж, я тебя слушаю.

Время пришло, Виолетта. Ты не в фильме, тебя не прервет случайный телефонный звонок. Ну, конечно, потому что, очевидно, эти предательские телефоны звонят только тогда, когда становится весело! В остальное время нет смысла: никакой забавы.

Я делаю глубокий вдох и с головой погружаюсь в разъяснения:

– Клеман, ты прекрасный человек, правда. Ты красивый, милый, добрый и умный – и я говорю это не потому, что так принято говорить в такие моменты, клянусь, именно так я думаю, я никогда не вру, можешь спросить у Лоана! В общем, это и многое другое – все про тебя, и мне очень нравилось проводить с тобой время – кроме, пожалуй, моментов, когда мы шли есть суши, признаюсь, меня частенько тошнило от них, – но суть в том, что мы с тобой не подходим друг другу. Поэтому… – говорю я, не зная, как закончить, – в общем, все кончено. Между нами. Я имею в виду, между тобой и мной. Прости.

Господи, я чертовски плоха в вопросах расставаний.

Клеман явно в шоке, какое-то время он молчит. Кажется, он не до конца осознает, что я только что сказала… Я чувствую боль в сердце от его недоумения. Бедняга. Подумать только: я изменила ему с Лоаном! Он этого не заслужил.

– Погоди… Ты сейчас серьезно?

Я открываю рот, чтобы ответить, но с губ не слетает ни слова. Мне как будто дали пощечину. Его голос полон грубости и высокомерия, это голос, который я не привыкла слышать из его уст, в особенности по отношению ко мне. Слегка растерявшись от того, как изменилось его ко мне отношение, я начинаю заикаться:

– Ну… я… в общем, да. Прости. За все.

Я строю рожицу, но это нисколько его не умиляет. Напротив, он будто вдруг осознает, что вообще происходит. Он проводит рукой по волосам и, хихикая, встает на ноги.

– Черт побери, да мне это снится. Ты что, правда бросаешь меня?

– Клеман…

– Да или нет? Предупреждаю, Виолетта, если ты сейчас меня бросишь, то потом можешь уже не возвращаться.

Я в замешательстве поднимаю бровь. Да кем он себя возомнил? Я так потрясена, что даже не знаю, что сказать. Я бросаю тебя не для того, чтобы потом вернуться, придурок! Я прочищаю горло и твердо, с намерением закончить все раз и навсегда, повторяю:

– Мне жаль, что так получилось, мне правда жаль… Ты мне очень нравишься, но я не люблю тебя.

– Ты с самого начала водила меня за нос, – делано смеется он.

– Вовсе нет!

– Да, – настаивает он, с отвращением качая головой. – Сначала была вся такая из себя кокетка, а когда дошло до дела, решила притвориться скромницей. Черт возьми, а ведь ты мне нравилась! Теперь ты бросаешь меня? Знаешь, как называют таких девушек, Вио? Потаскухами!

Я застываю на месте, чувствуя, как в глубине души поднимается волна гнева и несправедливости. И в то же время мне стыдно, потому что именно так назвал меня, бросая, Эмильен: потаскухой.

– Не смей так говорить. Я думала, что мы взрослые люди и что ты воспримешь все адекватно, как взрослый! Ты оскорбляешь меня лишь потому, что я не стала с тобой спать… Это смешно, Клеман. И откровенно жалко.

Я пытаюсь ухватиться за дверную ручку и выйти, как вдруг он берет меня за руку и поворачивает к себе лицом.