Давай начнем все с начала (ЛП)

– Мы не в порядке, – возражает Люцифер, но пытается не повышать голос, добавляя: – Ты отправил нас в 2016-й вместо 2026-го.

Чарли широко распахивает глаза и снова растерянно моргает. Люцифер пытается проявить терпение. Он любит племянника, правда, любит, но Чарли точно звезд с неба не хватает. Впрочем, недостаток проницательности и быстроты ума он с лихвой компенсирует добротой и мягкосердечностью.

– Проклятье,– бормочет он, с такой силой шлепая себя по лбу ладонью, что Люцифер удивленно выгибает бровь. – Мне так жаль, дядя Люци.

– Не извиняйся, Чарли, – успокаивает его Люцифер. – Мне не следовало просить тебя об этом. Ты еще не полностью овладел своими силами. Это я пошел на риск. Ты ни в чем из случившегося не виноват, ясно?

Рори решительно кивает в знак согласия.

Чарли благодарно улыбается.

– Вы ее видели? - вдруг спрашивает он прочувственным тоном.

Рори поджимает губы и кивает, ослепительно улыбаясь.

– Она потрясающая, Чарли: умная, терпеливая и такая красивая.

Глаза Чарли как будто затуманиваются.

– Да, – с нежной привязанностью в голосе произносит он, – похоже на тетю Хлою.

Люцифер улыбается. У него руки чешутся от желания коснуться племянника, положить ладонь ему на плечо и сжать, но он понимает, что не сможет этого сделать.

Вместо этого он дает ему обещание.

– Мы вернем ее – несмотря ни на что.

– Надеюсь, – кивает Чарли и решительно добавляет: – Я вернусь и сообщу папе о случившемся. Мы все исправим, обещаю.

В мгновение ока он исчезает, оставляя Люцифера и его дочь с обещанием, которое тот и понятия не имеет, как исполнить.

***

На этот раз он совсем не удивляется при виде Хлои на пороге своего дома.

Его жена всегда была правдоискателем. Она искала ответы и хотела знать правду, какой бы тяжелой или горькой та ни была.

Он, может, и изменился, но вот она – не особо.

В 2016-м или 26-м она оставалась той же женщиной, в которую он влюбился – его константой в любой жизни.

Он только что вышел из душа и потому открывает дверь без рубашки. Капли воды по-прежнему блестят у него на ключице и стекаются вниз по торсу. Держась одной рукой за дверной косяк, а второй небрежно вытирая волосы полотенцем, он пытается сдержать усмешку, что грозит растянуть его губы при виде ее реакции.

Она старается это скрыть, но он все равно замечает, как ее зрачки расширяются, а взгляд бледных глаз задерживается на его широких плечах, прослеживая каплю воды, что стекает вниз, к низко сидящим на его талии брюкам. Он видит, как она облизывает пересохшие губы и нервно сглатывает.

Влечение и напряжение вспыхивают между ними – постоянные и неизменные.

Его забавляет то, как она берет себя в руки, прокашлявшись и слегка покраснев. По правде говоря, это просто нелепо, что даже намек на секс в его присутствии ее смущает.

Она этого не помнит, разумеется, но касалась его тела, на которое сейчас так отчаянно старается не смотреть, везде. Она целовала его везде, выписывая круги языком, слизывая взбитые сливки и горячий шоколадный сироп…

– Люцифер… – ее голос возвращается его назад в реальность, – другой Люцифер… сказал, что ходил на сеанс терапии с Линдой и…

Она медлит, и невысказанное имя их дочери повисает в воздухе между ними.

– Авророй, – мягко произносит Люцифер. – Я зову ее Авророй, а ты всегда звала ее Рори.

Ее это явно не удивляет.

– Как ты зовешь меня Детективом, а Дэна – Дэниелом или детективом Кретином, – смеется она, и хотя ему приятно видеть ее более расслабленной в его присутствии, упоминание Дэниела заставляет его похолодеть.

Он больше никак не зовет Дэниела… потому что тот мертв.

Он больше не зовет ее Детективом и вообще никак иначе, потому что она тоже умерла.

Ему так много нужно от нее скрыть. В памяти всплывает сказанное им после Вегаса, когда он коснулся ее спины и пробормотал, что блеф – это тоже ложь. Утаивание правды ничуть не лучше.

– Именно, – натянуто улыбается он, приглашая ее внутрь.

Случайно, а может, по странной иронии судьбы, Рори играет «Сердцем и душой», когда они входят.

Они задерживаются на пути в гостиную, и, снова сглотнув, Хлоя переводит на него неуверенный взгляд.

– Входи, – гостеприимно приглашает он, – она будет рада тебя видеть.

Хлоя кивает, нервно пожевывая нижнюю губу, и у него руки чешутся от желания провести по ней большим пальцем, осторожно высвобождая из захвата зубов. Он часто так делал прежде, после чего смягчал место укуса поцелуем.

Но он не может этого сделать, потому что она не принадлежит ему – больше нет.

Еще нет.

Он следует за ней и, прислонившись к дверному косяку, продолжает вытирать волосы. Рори поднимает глаза и замечает ее.

– Привет, м… – она замирает на полуслове. – Можно мне звать тебя мамой?

Люцифер внимательно следит за реакцией Хлои.

– Наверное, – тихо отвечает она, скорее всего до сих пор считая всю эту ситуацию довольно безумной. – Эта песня, что ты играла… я недавно играла ее с Люцифером после…

– Смерти отца Фрэнка, – заканчивает за нее Люцифер. – Знаю.

Она сглатывает и, указав рукой на скамейку у пианино, бормочет:

– Можно?

У Люцифер сжимается сердце при виде радости на лице дочери.