Давай начнем все с начала (ЛП)

– Оставь себе, – говорит он. – Как я и сказал… оно твое.

========== Глава 6 ==========

Когда он рассказывает Рори, что вернул ее матери кольцо, из всех возможных ответов он никак не ожидает услышать:

− Ты не сможешь ее удержать. Тебе ведь это известно, да?

Он растерянно моргает, отрываясь от совершенно бесполезной книги о путешествиях во времени.

− Известно, − признает он, но какая-то часть его возмущена ее словами.

− Чарли и дядя А найдут способ вернуть нас, − категорически заявляет Рори, не сомневаясь в родственниках. − Если она влюбится в тебя, а не в Люцифера из этого времени, кто знает, что тогда случится?

− Она в меня не влюбится – она едва меня знает.

Рори выгибает бровь.

− Она всегда будет тебя знать.

Он откидывается в кресле и принимается постукивать пальцами по столу, выбивая неровный ритм. Его дочь расположилась на диване напротив него, отказавшись помогать. Она заявила, что читать скучно, особенно о путешествиях во времени, и предпочла смотреть «Кости».

«Их все еще показывают в эфире!» − взволнованно воскликнула она, обнаружив, что придется ждать новую серию целую неделю. Она отнюдь не самый терпеливый ребенок. «Должно быть, унаследовала это от матери», − возмущенно размышляет он.

− Разве не ты сказала мне бороться за нее? – напоминает он ей об ее пылкой речи на кухне.

− Ну да, − пожимает она плечами, переключая каналы, потому что уже потеряла интерес к последнему приключению Бута и Бреннан. – Я хочу, чтобы ты – вы оба – были счастливы. Круто, что вы нашли утешение друг в друге, но думай в перспективе.

Должно быть, она понимает, что сказала, потому что морщит нос и корчит кислую гримасу.

− Не этот вид утешения, − театрально содрогается она. – «Должно быть, это у нее тоже от матери». – Гадость. Просто гадость.

Люцифер усмехается, но надеется про себя, что она и вправду так считает: ей всего шестнадцать, и он рассчитывает что пресловутый разговор, наверняка сопровождаемый вспыхивающими огнем глазами, состоится много позже. Впрочем, в глубине души он не столь наивен. Она его дочь, в конце концов, а секс для Морнингстара, как сложное уравнение для математика – дается легко и естественно.

Его тревожные мысли о потенциальной личной жизни дочери оказываются прерванными стуком в дверь.

Он идет открывать и потрясенно замирает на пороге, увидев Дэниела и семилетнюю Трикси.

Мысли о Дэниеле причиняют боль. Его вид причиняет боль. Разумеется, он видел его после смерти, когда время от времени наведывался в рай. Он видел его, к своему ужасу, слившимся в страстном поцелуе с Шарлоттой, а также попивающим пиво в компании Джона Деккера.

Но видеть его живым, с этим его кретинизмом накачанного болвана, характерным для самого раннего этапа их знакомства… это совсем другое. Его просто переполняет радость при виде этого глупца.

И потом, рядом с ним Трикси, которую он так сильно любит и которая стала для него такой же дочерью, как и Рори. Смотря на ее маленькое лицо, он вспоминает оставленную им в его времени женщине.

Вина тяжким грузом ложится ему на сердце.

«Я люблю ее так сильно, что без раздумий отправился назад во времени, чтобы попытаться спасти», − сказал он Рори о ее матери.

Но он не подумал еще и о Трикси.

Он даже не попрощался, и получается, что еще один ее родитель пропал без всякого объяснения. Он делает себе мысленную пометку загладить перед ней свою вину, когда – если – вернется.

− Ты видел Хлою? – спрашивает – а скорее, рявкает – Дэниел, бесцеремонно заходя в дом.

− И тебе тоже привет, Дэниел.

Трикси лучезарно улыбается ему и обхватывает руками за талию. Он удивленно хмыкает, но быстро приходит в себя и отвечает на объятие, с улыбкой кладя руку ей на голову. Он запускает пальцы в ее волосы и погружается в воспоминания.

− Это просто нелепо, − бормочет он, когда его пальцы запутываются в длинных волосах Трикси. – Как твоя мать умудрялась это делать?

Девочка пожимает плечами и переступает с ноги на ногу в явном нетерпении. Он подозревает, что выглядит довольно нелепо, с трудом уместившись на ее крошечном стуле перед туалетным столиком. Она стоит между его бедер, уже одетая в школьную униформу и готовая к выходу, а он все не может заплести ей дурацкую косу.

− Это совсем не сложно, Люцифер. Даже папа справлялся.

Люцифер возмущенно фыркает. Ему надо заплести ее прямо сейчас, и он непременно это сделает.

Он пианист, ради Аменадиэля! Он лучший пианист с начала времен и к тому же лучший любовник. В 1800-х он мог развязать корсет в считанные секунды. У него быстрые, ловкие, умелые пальцы, так что заплетение проклятой французской косы не должно представлять для него ни малейшего труда. Он буквально находился во Франции в 1870-х, когда она вошла в моду.

Раздражение берет его за горло и грозит перерасти в полноценный гнев. Он отпускает волосы Трикси, беспомощно рыча.

Досадуя на себя за собственную неуклюжесть, он сжимает руки в кулаки. Если он не может сделать даже это, то какой вообще от него прок?