Давай встретимся в Глазго. Астроном верен звездам

Всё для нашей Жаклинки было сложным. И очень, и слишком. Любой пустяк, бытовая неурядица, взаимоотношения с близкими и друзьями, движения чувств… Но вот когда понадобилось рискнуть жизнью, она это сделала совсем просто, без всякой психологической подготовки. И насколько же эта простота оказалась значительнее и прекраснее самой крученой и перекрученной сложности!

…Ну, а что Жан? По словам Пьера, после освобождения Жаклин он уже прочно связал свою судьбу с движением Сопротивления. Когда создавалась эскадрилья «Нормандия», он, как и Пьер, мечтал отправиться в Советский Союз и сражаться там с Гитлером. Но не получилось. Ведь Жан не был летчиком, а всего только лейтенантом пехоты. Кто-то из активистов Сопротивления посоветовал Жану перебраться на юг, в Лион. «Мы подумаем, что тебе делать». И Жан в конце концов уехал из Парижа.

— Я знаю только, что он там развернулся вовсю. На совершенно секретной и опасной работе, — говорил Пьер. — Сперва он стал там «мадам Антуан», а потом «мадмуазель Полетт». А что он там делал, вы, может быть, узнаете от него позже, когда мы окончательно побьем бошей!..

Так и случилось. Дмитрий встретился с Жаном после войны, в Москве, и тот рассказал о своем пути борьбы за освобождение Франции, опасном как заминированное поле, который привел его к победе и, одновременно, в партию коммунистов Франции.

Человек, пригласивший его в Лион, — коллега Жана по Эколь Нормаль — был арестован полицией как коммунист, но удачно бежал и, очутившись в Лионе, стал одним из вожаков группы Сопротивления, подготовлявшей площадки для посадки самолетов на территории одиннадцати департаментов юга. А высшим руководителем группы считался Шарль Анри (под этой кличкой скрывался Ривьер, и теперь он депутат французской палаты от департамента Луары). Он ведал всеми операциями, связанными с тайным приемом и отправкой самолетов и приемом парашютистов.

Так вот, как только Жан приехал в Лион и обосновался у своей младшей сестры Маргарит, ему предложили работать в этой же группе. И как только он приобрел некоторый опыт, помощник Шарля Анри — «мадам Готье» — перешел на работу в движение, руководимое КПФ, а Жан — «мадмуазель Полетт» — занял его место. Организация имела чисто военный характер. В каждом департаменте, а под ведомством Жана было их десять — Ардеш, Луара, Рона, Сона и Луара, Юра, Эн, Верхняя Савойя, Савойя, Изер, Дром, — был один человек, ответственный за все площадки. Человек этот знал только тех, кто отвечал за каждую площадку, но дальше своего департамента уже не знал ни адресов, ни подлинных имен участников организации. Жан и его шеф Ривьер знали каждого ответственного за департамент, но не знали их адресов. Таким образом, группа была строжайшим образом законспирирована и провалы стали только делом случая. Встречи, как правило, с одним человеком; очень редко, в исключительных случаях, — с двумя. О них договаривались так: в такой-то день, в таком-то часу. Нет — на этом же месте, через десять минут. Вновь нет — тогда только через неделю. Существовало обязательное правило для всех: выполнять ни о чем не спрашивая. Даже постоянная связная Жана, молоденькая сильная крестьянская девушка из Савойи — Эльвир, знала только то, что ей полагалось знать.

— Эльвир, сегодня вечером отправимся…

— Хорошо.

— Эльвир, эту корзину с фруктами ты передашь человеку в лиловом шарфе.

— Хорошо. Ух, какая она тяжелая…

Конечно, нелегкая, если под двумя рядами персиков — пистолеты и патроны!

Только по прошествии нескольких месяцев Жан позвал ее на прием самолетов:

— Сегодня вечером мы должны встретить три самолета.

— О, вот, значит, для кого мы работаем! — воскликнула Эльвир. — Впрочем, я так и думала…

Больше всего площадок для приземления находилось в департаментах Эн и Юра. Ничего особенного — сравнительно ровные луга. Худо было, когда они размокали под дождем. Однажды в департаменте Юра ждали приземления тяжелого самолета типа «Дуглас». А весь день шел сильный дождь. Ночью, в положенное время, самолет совершил классную посадку, а вот взлететь уже не смог. Попросту застрял в жирной, липкой земле. Пришлось срочно мобилизовать десять пар волов, чтобы «разогнать» самолет. Волы трудились изо всех сил, но только в критический час рассвета самолет поднялся в воздух…