Давайте все убьем Констанцию

– Слишком много, – сказал Генри. – Это все?

– Еще одно зеркало и дата. Тридцать первое октября. Прошлого года.

– Как получается, что все твои приключения приходятся на Хэллоуин?

– Судьба и провидение благосклонны к таким занудам, как я.

– Дату ты назвал, но… – Генри тронул холодное стекло. – Имени нет?

– Нет.

– Собирается вернуться и добавить имя? Явиться потихоньку, услышит разве что собака, и без света. Она…

– Помолчи, Генри. – Я смотрел в конец зеркального ряда, во тьму подвала, где бегали тени-призраки.

– Сынок. – Генри взял меня за руку. – Пойдем.

– Еще одно. – Я сделал десяток шагов и остановился.

– Не рассказывай. – Генри втянул в себя воздух. – Под тобой кончился пол.

Я посмотрел вниз, в круглое отверстие. Тьме внизу не было конца.

– Судя по звуку, пусто. – Генри вдохнул. – Ливневый сток с чистой водой!

– Под задней частью кинотеатра, да.

– Черт!

Внезапно внизу хлынул поток, чистый прилив с запахом зеленых холмов и прохладного воздуха.

– Пару часов назад шел дождь. Избыточные воды доходят сюда за час. Большую часть года сток стоит сухой. А теперь там около фута глубины, бежит в океан.

Я наклонился и потрогал края отверстия. Ступени.

– Тебе не вздумалось, надеюсь, спускаться? – встревожился Генри.

– Темно и холодно, и к океану путь далек, а если не будешь осторожен, можно утонуть.

Генри фыркнул.

– Вообразил, она пришла этим ходом, чтобы проверить надписи?

– Или спустилась из кинотеатра.

– Эй! Воды прибыло!

Из отверстия дохнуло ветром, очень холодным.

– Господи Иисусе! – вскричал я.

– Что?

Я всматривался.

– Я что-то видел!

– Не знаю, как ты, но я – точно!

Луч фонарика забегал отчаянными дугами по зеркальной комнате: Генри схватил меня за локоть и потянул от дыры.

– Мы идем куда надо?

– Господи, – отозвался я. – Надеюсь!

Глава 33

Такси высадило нас на обочине за белой арабской крепостью Раттиган.

– Боже мой, – вздохнул Генри и добавил: – Этот счетчик нащелкал лишнего. С нынешнего дня водить буду я.

Крамли ждал не под дверью у берега, а дальше, у бассейна, с полудюжиной стаканов мартини, два из которых были уже пусты. Окинув стаканы любовным взглядом, он объяснил:

– Теперь я подготовлен к вашим дурацким номерам. Подкреплен. Привет, Генри. Генри, тебе не досадно – притащился из Нью-Орлеана расхлебывать эту кашу?

– Один из этих напитков попахивает водкой, так? Давай сюда, и мне досадно не будет.

Я протянул стакан Генри и поспешно взял один себе, так как Крамли хмурился, недовольный моим молчанием.

– Ладно, выкладывай, – потребовал он.

Я рассказал ему про Граумана и гардеробные с зеркалами в подвальном этаже.

– Плюс я составлял список.

– Держи. Ты меня протрезвил. Прикончу-ка еще один. – Крамли поднял стакан в шутливом приветствии. – Хорошо, зачитывай свой список.

– Мальчик из бакалейной лавки на горе Лоу. Соседи Царицы Калифии на Банкер-Хилл. Секретарша отца Раттигана. Киномеханик с верхушки Китайского театра Граумана.

– Что еще за джентльмен? – вмешался Генри.

Я описал Раслера среди штабелей старой пленки, стены в фотографиях грустных женщин с потерянными фамилиями.

Генри задумался.

– Слушай. Ты не составил список этих дам на фотографиях?

Я стал читать из блокнота:

– Мейбл. Хелен. Мэрили. Аннабел. Хейзел. Бетти Лу. Клара. Поллианна…

Крамли выпрямился.

– Есть у тебя список имен на зеркалах в подвале?

Я помотал головой.

– Там было темно.

– Чего уж проще. – Генри стукнул себя по лбу. – Хейзел. Аннабел. Грейс. Поллианна. Хелен. Мэрили. Бетти Лу. Обнаруживаешь сходство?

По мере того как Генри произносил имена, я ставил галочки в моем карандашном списке. Совпадение полное.

Тут сверкнула молния. Освещение погасло. Слышно было, как ревет прибой, обдавая соленым потоком пляж Раттиган, пока бледный лунный свет серебрил берег. Загремел гром. Это дало мне время подумать.

– У Раттиган есть полный комплект ежегодников Академии, с фильмами, годами жизни, ролями. Все эти дамы ей соперницы. Есть связь со снимками наверху и зеркалами внизу, да?

Послышался отзвук грома, огни снова вспыхнули.

Мы вошли внутрь и извлекли книги Академии.

– Поищите имена с зеркал, – посоветовал Генри.

– Знаю, знаю, – проворчал Крамли.

Через полчаса у нас в руках были ежегодники Академии за тридцать лет, заложенные скрепками.

– Этель, Карлотта, Сюзанна, Клара, Хелен, – читал я.

– Невозможно, чтобы Констанция ненавидела их всех.

– Не исключено, – качнул головой Генри. – Что еще у нее на книжных полках?

Еще через час отыскались альбомы для вырезок, посвященные некоторым актерам; в них было полно снимков, довольно давних. На одной была сверху надпись с именем Дж. Уоллингтон Брэдфорд. Я прочитал: «Также известный как Таллула Вторая, также Свенсон, Глория ин Эксцельсиус, также Кривляка».

У меня в затылке тихонько зазвенел колокольчик.

Я открыл другой альбом и прочитал: «Альберто Шустро. Актерские трюки. Исполняет все роли в «Больших надеждах». Разыгрывает «Рождественскую песнь»[85]; Скрудж, Марли, Три Рождественских Духа, Физзиуиг в «Рождественской песни». «Святая Иоанна», несгораемый. Альберто Шустро. Мгновенные превращения. Родился: 1895. Свободный актер». Тихий колокольчик звякнул опять.