Давид Бурлюк. Инстинкт эстетического самосохранения

Марианна была единственной из семьи, кто не пробовал себя в изобразительном искусстве. «Необычайная плодовитость обоих братьев невольно порождала мысль о лёгкости искусства живописи вообще. Не в этом ли следует искать причину того странного явления, что все более или менее близко соприкасавшиеся с Бурлюками испытывали неодолимое искушение взять в свои руки кисть? О членах их семьи я уже не говорю: за исключением отца и младшей сестры, Марианны, все отдали дань заразе», — писал Бенедикт Лившиц. Далее, описывая постановку «Недоросля» в Чернянке, он характеризовал Марианну так:

«Надо, впрочем, сказать, что большинство ролей распределились сами собой. Николай был настоящим Милоном, а лучшего Скотинина, чем Владимир, не нашлось бы во всей России. <…> атлетически же сложенной четырнадцатилетней Марианне, в беспримесном виде олицетворявшей животное начало бурлюковской семьи, сам бог велел быть Митрофаном». И ещё: «Младшие дочери были ещё подростки, но библейски монументальны: в отца». Марианна действительно была «монументальной», что не помешало ей выйти замуж за высокого и стройного красавца Фиалу и счастливо прожить с ним всю жизнь.

В Чехословакии Вацлав Фиала был успешен и в период Первой республики, и при коммунистах. С 1928-го был членом Союза чешских графиков «Холлар», в 1956/60 году — его председателем. Написал пять книг. В 1967 году получил звание заслуженного художника ЧССР. За свою жизнь Фиала не только создал тысячи живописных и графических произведений, но и иллюстрировал 155 книг, создал около 100 экслибрисов, эскизы марок и банкнот. Его персональные выставки прошли в Праге, Париже, Вене, Граце, Львове. В 2007 году выставка его работ японского периода прошла в Чешском центре в Токио.

Проведённые в России детство и юность наложили глубокий отпечаток на Вацлава Фиалу. В его пражском доме говорили только по-русски.

Но мы опять забежали далеко вперёд. К моменту переезда семьи Бурлюков в полном уже составе в Тверскую губернию Марианне был всего год.

Тверь, Симбирск и Линевка

«<В> 1897 году — отец едет на 1 год в Тверскую губернию, где мы и живём до продажи в имении Хилино», — пишет Давид Бурлюк в «Лестнице лет моих».

Мемуарам Давида Давидовича следует доверять с осторожностью. В данном случае он ошибся не только с датой, но и географически. Имение Хилино князя Святополк-Мирского располагалось в Новгородской губернии. «Лестница лет моих» вообще «съехала» на одну ступеньку — практически все даты приведены Давидом Давидовичем с опережением на год.

«…Летом 1898 года я жил у своих родителей в Новгородской губернии, в пяти верстах от имения Суворова “Кончанское”». Это уже из «Фрагментов из воспоминаний футуриста». Здесь и с датой, и с географией всё в порядке. В Хилино Давид Фёдорович будет работать с сентября 1897-го по февраль 1899 года.

Юный Давид часто ездил верхом в бывшее имение Суворова и «рисовал домик, где родился славный вояка, так же как и церквушку, где опальный придворный пел на клиросе. <…> Усадьба Суворова была, хотя и в запустении, полна духом истории».

Летом 1898 года у Бурлюков появляется ещё один учитель рисования, Александра Ивановна Рощина-Колесова. Как писал Давид, «она учила живописи сестру Людмилу и мою матушку Людмилу Иосифовну». «Около Боровичей, в Кончанском, на озере Шаргорода я начал рисовать и писать с натуры в 1898 году с Александрой Ивановной Рощиной-Колосовой. Она была ученицей Шишкина (1832–1898) и гувернанткой моей сестры Людмилы, а также подружкой моей мамы» — это уже запись из дневника о путешествии в СССР в 1956 году.

Александра Ивановна Рощина-Колесова (1856–1941) — русская и украинская художница. Родилась в Санкт-Петербурге, училась в Петербургской академии художеств в мастерской пейзажной живописи (1880–1888). Принимала участие в академических выставках. Затем жила и работала в Полтаве, её работы хранятся в Полтавском художественном музее, Полтавском краеведческом музее и других музеях Украины.

Взаимное «заражение» искусством в семье Бурлюков очевидно. Исаак Бродский, с которым Давид Бурлюк сдружится в Одессе в 1900 году, писал:

«Вспоминаю, как я, Греков, Колесников и Орланд гостили у Бурлюка, отец которого работал управляющим имением Золотая Балка князя Святополк-Мирского. Бурлюк в те годы не был футуристом, к искусству относился серьёзно, был очень трудоспособен, работал без отдыха с утра до ночи и в этом отношении оказывал на нас хорошее влияние. В доме Бурлюков мы чувствовали себя превосходно. Это была замечательная, очень дружная семья, в которой все жили интересами искусства. Родители Бурлюка всячески поощряли нас, гостивших у них молодых художников, делая всё для того, чтобы мы могли с наибольшей пользой провести лето. Мне хорошо запомнилась мать Бурлюка, необычайно отзывчивая женщина, хорошо понимающая искусство, очень тонкая и исключительно одухотворённая натура, стремившаяся привить детям настоящую художественную культуру, которой она сама была наделена в высшей степени».