Давид Сасунский

Увидит пригожую девушку – сейчас к родителям:

– Не выдадите вашу дочь за моего брата? Кто мог отказать Давиду!..

Отыскал Давид пятьдесят красивых девушек и женил пятьдесят пахлеванов – каждого на той, что пришлась ему по душе.

Жила там одна девушка невиданной красоты. Очень она Давиду понравилась, и он сказал:

– А эту я увезу с собой, и будет она служанкой у Хандут-хатун.

– Добрая будет служанка, – молвили пахлеваны.

– А теперь, братцы, – продолжал Давид, – с Богом по домам! И мне пора домой, в Сасун. Всем нам счастливого пути!

Тут все друг другу поклонились, расцеловались, и каждый посадил свою невесту на круп коня.

– Спасибо тебе, Давид! – хором воскликнули пахлеваны. – Ты исполнил наши желания. Да будет твоей тенью удача, а беда – пылью, летящей из-под копыт твоего коня. Пусть враги твои перемрут, а друзья пусть живут-поживают. Счастливо!

Ускакали пахлеваны.

Давид посадил девушку на коня и помчался к Хандут-хатун.

…А теперь обратимся к Хандут-хатун.

Как скоро Давид в Гюрджистан отбыл, Вачо Марджо послал за дочерью.

Хандут-хатун была в ту пору на сносях. Приехала она в отчий дом и тут же родила сына.

Весть о том дошла до Сасуна. Прибыл в Капуткох Кери-Торос и сказал:

– Если это сын Давида, он должен показать свою силу.

Ребенка спеленали, а заместо свивальника обвили, перевязали его цепью от плуга. Малыш заплакал, потянулся, и в то же мгновенье цепь порвалась, обрывки разлетелись в разные стороны и перебили светильники и посуду. Ну да разве у Давида и Хандут мог родиться заморыш?.. Кери-Торос взял малыша на руки, подержал на весу и сказал:

– Это сын Давида, силач!

Принесли большущее корыто, выкупали младенца и тут только углядели, что левая ручонка сжата у него в кулачок. Как ни бились, так и не сумели разжать кулачок.

– Вам – радость, и нам – радость, – сказал Кери-Торосу Вачо Марджо. – Вот только жаль, что мальчик – калека.

Стал Кери-Торос ручку мальчонки растирать и разжал-таки ему кулачок. На ладони у малыша капля крови алела.

– Ого! – воскликнул Кери-Торос. – Младенец превратил весь мир в каплю крови и зажал в кулачке!.. Если он будет жить, то дивные дела совершит. Земле не под силу будет его носить. Только камень способен его удержать.

Прошло два-три дня. Хандут-хатун сына своего окрестила и нарекла его – Мгер.

У других дети росли по годам, Мгер рос по месяцам; у других дети росли по месяцам, Мгер рос по дням и часам. Малое время спустя Кери-Торос привез Хандут-хатун с Мгером в Сасун.

Когда Мгеру исполнилось два года, ростом он был уже с двадцатилетнего пахлевана. Он ходил-гулял по городу, играл с ребятишками.

Через Сасун большая река протекала. Мгер перекинул через нее мост. Если по мосту шли люди, Мгер останавливал их, колотил и приговаривал:

– Собачьи дети! Вы думаете, это я для вас мост перекинул? Зачем вы шляетесь по моему мосту?

Люди поворачивали обратно, спускались к реке и переправлялись вброд. Тогда Мгер подходил к ним, принимался колотить их, да еще и приговаривал:

– Собачьи дети! Ведь я же для вас мост перекинул? Чего же вы вброд лезете? Унесет вас теченьем – грех на моей душе будет.

Горожане Кери-Торосу пожаловались. Кери-Торос призвал Мгера, побранил его, но это не помогло. Тогда Кери-Торос отправил его с матерью в Капуткох. «Пусть Вачо Марджо возится с внуком», – решил он.

Мгер что в Сасуне, что в Капуткохе вел себя одинаково: бил и калечил малых ребят, деревья вырывал с корнями, лазал на неприступные скалы – яйца у орлиц воровал.

У Горлана Огана сердце радовалось.

– Мгер в отца пошел – Давид точно таким в детстве был. А Пачкун Верго ворчал:

– Давид своего чертенка нам подсунул, а сам в Гюрджистан поехал и там веселится напропалую.

А Кери-Торос тяжко вздыхал:

– Мальчишка нам всю душу вымотал. Давайте отправим его опять в Капуткох.

У Хандут-хатун было два брата. Каждый день ходили они в горы на охоту. И вот как-то раз Хандут-хатун обратилась к ним с просьбой:

– Ребята! Возьмите с собой Мгера, а то соседям от него житья нет.

Поутру дядья увели с собой Мгера в горы. Охотились они в тот день неудачно. Мгер погнался за диким бараном, догнал, голову ему отвертел, барана дядьям отдал. Те взвалили добычу Мгеру на спину, а в городе отняли у него барана, пошли к своим дружкам и пропировали с ними до утра.

Прошло две недели.

Наконец Хандут-хатун обратилась к Мгеру с вопросом:

– Мгер! А сам-то ты охотишься или нет?

– Конечно, охочусь, – отвечал он. – Я диких баранов убиваю, взваливаю их себе на спину и несу до самого города. Под городом дядья отнимают у меня добычу, относят ее своим дружкам и вместе с ними пируют.

– Завтра ты дядьям добычу не отдавай, а принеси нам, – приказала мать.

– Ладно, матушка, – сказал Мгер.

Утром дядья взяли Мгера на охоту. Мгер большущего оленя убил. Дядья так и обомлели. Взвалили они добычу Мгеру на спину, а на окраине города остановились и сказали:

– А теперь, Мгер, положи оленя наземь и ступай домой.

– Нет, – сказал Мгер, – я своего оленя вам не отдам.

– То есть как это ты не отдашь?

– А вот так: не отдам – и все тут. Добыча – моя, и я отнесу ее матери.

Старший дядя сказал: